Кубинский зал
Шрифт:
Я вошел внутрь, и Дэн крепко пожал мне руку. Не задерживаясь, мы отправились прямо в главный обеденный зал, где нас провели к свободному столику. После того, как мы сделали заказ, я спросил:
– Как поживает Минди?
– Нормально. Впрочем, ты и сам знаешь, как у нас дела… – Дэн вздохнул. – Дела… В конце концов, у нас дети.
– В таком случае как дела на службе?
– Как обычно. Кругом сплошные придурки или сводники.
– К какой группе относишься ты?
– Приходится по обстоятельствам становиться то тем, то другим.
– А как поживает мой старинный приятель Кирмер?
– Кирмер?… – Улыбка Дэна растаяла. – Он теперь руководит фирмой, Билл.
– А где же?…
– Наше старичье,
– Но ведь ты пока держишься, не так ли?
– Держусь, но не потому, что я юридический гений. Все гораздо проще: отказав мне от места, фирма вынуждена будет раскошелиться на большую компенсацию, и будь я проклят, если не заставлю их оплатить мне каждую мелочь вплоть до шнурков для ботинок.
Некоторое время мы молчали; Дэн слегка помешивал ложкой суп, и от его тарелки поднимался пар.
– Я слышал, в последнее время ты почти не работал, – сказал он негромко.
– Я? – ответил я. – Да, пожалуй.
– Почти или совсем?
– Кое-какая работа была, но очень мало.
– Собираешься заняться чем-нибудь другим? Я покачал головой:
– Ничего другого я не умею.
– То, как они обошлись с тобой, было противозаконно, Билл.
Я пожал плечами:
– Возможно, но у фирмы были слишком хорошие адвокаты.
– Да. – Дэн с заговорщическим видом наклонился ко мне. – Скажу тебе по секрету: я намерен послать Кирмера куда подальше.
– Хочешь уйти?
– Уйти? Я хочу катапультироваться, пока не поздно, и пусть эти ублюдки гниют дальше без меня. У меня кое-что отложено; кроме того, фирме придется выплатить мне мою долю. И наконец, у меня есть отец Минди.
– Не понимаю, при чем тут твой тесть?
Дэн откинулся на спинку стула и потер грудь. Я хорошо помнил этот жест: он означал, что старине Дэну есть что рассказать.
– Ты ведь знаешь – я никогда не был примерным мужем и любил сходить налево.
– Я догадывался, – сказал я.
– А вот к тебе было не придраться!…
– Я привык подчиняться правилам, – сказал я. – Как все зануды.
Он фыркнул.
– Ты что-то хотел сказать насчет тестя…
Я видел, что ему не терпится рассказать мне все.
– Это просто фантастическая история, Билл! Ты в жизни не догадаешься, в чем тут перец. Ну, слушай… Недели этак три назад звонит мне отец Минди – ему, мол, охота сыграть со мной в гольф. Я соглашаюсь, и мы с ним едем в уэст-хэмптонский «Нэшнл». Прекрасное место, доложу я тебе! Мой тесть хваткий мужик; в семидесятых он заработал кучу бабок на каких-то делах с авиакомпаниями. Сейчас он «стоит» примерно двести миллионов и может очень неплохо жить на проценты с процентов.
– Что-нибудь из его капиталов достанется Минди?
– Как же, жди!… То есть со временем, конечно, достанется, только я, наверное, загнусь раньше. Этот
– Неприятный тип?
– Не то слово! Типичный ублюдок; обожает чужими руками жар загребать, к тому же сейчас у него слишком много свободного времени. Его жена умерла лет десять назад, и он завел себе симпатичную цыпочку-японочку, которая у него и живет. Теперь у него весь дом оформлен в японском стиле: бамбуковые циновки, повсюду нефритовые безделушки плюс рис и рыба каждый вечер… Видно, эта японка окончательно прибрала его к рукам и вертит им как хочет. Все эти разговоры о покорных азиатских женщинах – просто куча дерьма, Билл!… Точно тебе говорю: теперь все решает японка, а он забил на дела и расслабляется в свое удовольствие. Впрочем, выглядит он просто отлично – этого у него не отнимешь.
– Но свои двести миллионов он, наверное, из рук не выпустил?
– Погоди, сейчас и до этого дойдет. В общем, сыграли мы с ним пару лунок. Я жду, когда этот старый хрыч скажет, за каким я ему понадобился. А он молчит. Играет он, в отличие от меня, хорошо, к тому же я начинаю дергаться…
– Нервничать?
– А ты бы на моем месте не нервничал?… Слово за слово, доходим мы до шестой лунки, где скамейка. Он мне и говорит – давай, мол, присядем.
– Тут-то он тебе все и выложил?
– Точно. – Принесли основное блюдо, и Дэн кивнул. – Ну, садимся мы. Он снимает свою перчатку, кладет мне на колени и говорит: я знаю, зятек, ты трахаешься с другой бабой, может, и не с одной.
– Он так и сказал – «трахаешься»?…
– Да, он так и сказал. Я сразу смекнул – это плохой признак. Похоже, мой тесть не на шутку разозлился.
Я согласно кивнул:
– Он, наверное, был в бешенстве.
– Еще в каком! Я, грешным делом, подумал, что сейчас он треснет меня по башке своей клюшкой с медной головкой. Но тесть пока меня не бьет, а говорит спокойненько: «Не спрашивай, откуда я знаю, – я просто знаю. Слухами, как говорится, земля полнится».
– А ты? – не удержался я. – Ты спал с кем-то, кроме Минди?
Дэн поднял руку:
– Вынужден воспользоваться Пятой поправкой [30] , сэр.
– Понятно.
– Ты слушай, что было дальше. Он говорит: «Я отлично понимаю, что Минди – тупая корова. Я ее вырастил, и знаю, что она собой представляет. Но ты не должен с ней разводиться, Дэн, – никогда». Признаюсь, от этих слов у меня мурашки по спине забегали. О'кей. говорю, не буду, с чего вы взяли, что я собираюсь с ней разводиться'' А он мне этак спокойно отвечает: «Я серьезно, Дэн. Ты не должен разводиться с ней, хотя она очень растолстела»… Вообще-то он сказал не «растолстела», а «разжирела», и это – о своей родной дочери, представляешь?! Я только рукой машу, дескать, все это ерунда, я вот тоже толстый. Но с другой стороны, Минди действительно разжирела. Да что я тебе говорю – ты же сам видел, как ее разнесло. Честно говоря, этот ее жир, Билл, мне здорово мешает… я имею в виду, мешает трахаться. Этакий сексуальный гандикап [31] , если ты понимаешь, что я хочу сказать. Единственная поза, которая меня теперь худо-бедно удовлетворяет, это когда я сзади…
30
Согласно Пятой поправке к Конституции США, никто не может быть принужден свидетельствовать против себя.
31
Гандикап – в основном значении: дополнительный вес, который нагружается на более сильную лошадь на скачках или бегах.