Кубок Брэдбери-2021
Шрифт:
На улице лило. Пока я ехал в лифте, гудящем и воняющем, тучи прорвало, и кроссовки промокли через десять шагов. Я натянул капюшон. Дождь сменился градом и застучал по плечам. Пахла еще не отцветшая сирень. Под ногами хлюпало. Трамваи грохотали и швыряли в воздух искры. Через полчаса я уже мечтал, чтобы меня похитили – над городом вспыхнули ветви ослепительных молний, где-то завыла сигнализация.
Похитители опаздывали.
Спустя час дождь прекратился. Спустя два – начался снова, унылой моросью. В начале третьего вышло солнце, и я завернул в «Пятерочку»
Я сделал еще глоток – и тут что-то треснуло меня по голове. Бутылка упала и укатилась в траву, выблевывая жидкость.
– Ты что, идиот и не умеешь читать? Написано было: не останавливаться и никуда не заходить. Проблемы с ай кью?
Позади лавки стоял мужик – в черных штанах, черной футболке и с мышцами, как у Рембо. Он выхватил у меня чипсы и швырнул в мусорку.
– Где твой меч?
– Чё?
Затылок еще раз обожгло.
– Нарушил три правила, – отчеканил мужик. – И как ты вообще собираешься попасть на место без оружия?
– А как бы мне помогла палка?!
– Тебе было велено сделать оружие. Ты хотел взять палку? – он за шиворот вздернул меня на ноги. – Ладно. Мертвые дураки – не моя проблема.
Я уже понял, это мой похититель, но похищал он так же хреново, как я учился в школе или готовил омлет. Я испоганил две сковородки, а он вместо того, чтобы засунуть меня в какую-нибудь стремную машину, стоял и пялился на трамвайные пути.
– Заткнись, – сказал он, хотя я еще даже не открыл рот.
И тут случилось несколько вещей: земля дрогнула, мужик выхватил из кармана пистолет, и откуда-то раздался вой – словно выла гигантская умирающая собака.
– Беги, – сказал мужик и сорвался с места.
Рельсы вскинулись на дыбы, как змеи. Трамвай рухнул набок, рассыпая искры, и каждая искра взметнула крылья и закричала – уже полыхающая птица с острым клювом и пустыми глазницами. Небо вспухало уродливыми лиловыми опухолями, и наружу изливался желто-белый гной.
По ногам ударило месиво гноя, штукатурки и зелени.
Рельсы-змеи метнулись в мою сторону – и только тогда я побежал. Сквозь вонь и грохот, хлюпая ногами по содержимому уродливых, ненормальных туч. Ноги горели. Птицы пикировали, клевали в шею и лицо. Во рту стало солоно. В голове билась одна-единственная мысль: на север.
На север.
Я промчался вниз по улице, нырнул в переулок за зданием кинотеатра, метнулся в проем между двумя линиями серых гаражей – и застыл. Стая собак, серых, в крупных шелушащихся лишаях, доедала человека. Они зарычали, подняв морды, и вот тогда я подумал: да. Меч. Мне нужен чертов меч. Самая крупная собака, с множеством шрамов на шкуре, коротко
Что-то рвануло за плечо, впечатывая меня в фонарный столб.
– Беги на север, полоумный, – рявкнул мужик в черном. – Или сдохнешь.
Раздались выстрелы. Я уже бежал туда, куда он швырнул меня за шкирку. Наверху еще лопались гнойные волдыри. Повсюду на мокром асфальте валялись тушки ворон и воробьев. Одну я раздавил – и тогда, захлебнувшись ревом, подумал: мама. Телефон. Мама! Сунул руку в карман – и заорал, когда пластик оплавился и стек мне на ладонь. Выстрелы позади стихли.
Я рыдал, упав на колени и прижимая к груди руку в волдырях, когда мужик с пистолетом оказался рядом. Я увидел его ноги – в пыльных берцах.
– Хватит себя жалеть. Сам виноват.
Я хотел заорать что-то нормальное: «Что за хрень» или «Твою мать!», но вышло только проскулить:
– Я хочу домой!
– Тогда не надо было ставить подпись в договоре, – сказал мужик. И вдруг вытащил из-за пазухи бумагу в тонком блестящем файле. Сунул мне в лицо. – Твоя? Твоя. Если ты не умеешь читать, то не надо было ставить подпись.
– Вы должны были меня похитить! – кое-как огрызнулся я. Мужик сухо улыбнулся.
– Я похитил.
– Нет, мы просто в каком-то… сраном дурдоме!
– Я похитил, – повторил он. – Оглядись.
И поднял голову – и увидел, что все исчезло. Вокруг была пустошь, поросшая желтой низкой травой. Ветер не пах ни гноем, ни гарью, ни дождем – напротив, чем-то сухим и теплым. Мужик протянул мне руку – и я понял, что мне не больно. На месте ужасного ожога, где плоть срасталась с пластиком, осталось только покраснение.
– Первым делом сделаешь меч, – сказал мужик.
– Из чего? Тут только трава.
– Оглядись, – повторил он снова, и его голос словно опалил затылок. Я моргнул – и впервые увидел лагерь. Такой, как на обложке брошюры: низкие деревянные домики под голубым небом.
В моем домике жили трое парней, но, когда я захотел сказать «привет, я Максим», один из них сказал:
– Только не вздумай называть тут свое имя, понял?
Другой хмыкнул:
– Новичок, ха.
«Ха» был длинным и прыщавым, носил джинсы и ничего сверху, щеголял тощим скелетом. Над левой грудью у него было клеймо, похожее на птицу. Он увидел, что я смотрю, и встал, раскинув руки:
– Да, да, смотри, детка. Это мой первый трофей. Чуть не оттяпал мне сам знаешь что.
Он хлопнул себя по паху раскрытой ладонью и упал обратно на кровать. Кроватей было четыре, и они еле помещались тут, в душном, пропахшем гнилым деревом домишке. У стены стояло несколько железных тазов, один на другом, и венчала их горка полотенец в следах сажи и глины. На табуретке покоился уродливый желтый обмылок.
Тот парень, что заговорил со мной первым, насвистывал, закинув ноги на спинку кровати, и лепил из пластилина. Он был рыжий и низкий и казался старше всех. Третий царапал что-то на ноге ржавым ножом и аккуратно стирал норовящую загваздать одеяло кровь.