Кубок Брэдбери-2021
Шрифт:
– Лёд! Лёд трескается! – голос Евсея вывел Колясика из забытья.
– Идти можешь? – Колясик обратился к Любаше, и та слабо кивнула в ответ.
Колясик подставил девушке плечо и бережно помог выбраться из саней. Евсей вытащил Инну. Краем глаза Колясик увидел спину сбегающего Мирона.
– Уводи девчонок. Я за вороным и обратно! – воскликнул Колясик, когда они оказались на надёжном берегу. Евсей хотел было что-то сказать, но не сумел. Он коротко кивнул, поудобнее перехватил Инну и вместе с Любашей поспешил
Вороной рвался на свободу. Конь визжал и неистово молотил копытами по льду. Умирать не хотелось. Колясик только с третьей попытки изловчился высвободить его. Лёд пошёл опасными трещинами, но конь уже был далеко.
Спасены! Колясик с облегчением повернулся к берегу.
Тишину прервал надрывный девичий плач. Колясик содрогнулся. Под косматой шкурой на заднем сиденье саней рыдала Машенька.
– Помогите! Нога… Нога застряла! – девочка силилась выбраться, корчась от боли.
Колясик побежал. Побежал во весь дух. Успеть!
Что-то холодное отбросило парня назад. Он не поверил своим глазам. Перед ним взвился столб урагана, в самом центре которого, словно в снежно-ледяной башне, оказалась Машенька.
Колясик побежал вновь. Из-под снега тут и там вырывались ледяные шипы, норовя пронзить ему ноги. Мимо уха пронеслась ледяная стрела. Колясик завихлял, усложняя задачу невидимому врагу.
В жилах застыла кровь: совсем рядом прозвучал жуткий потусторонний смех. Смеялась женщина.
– Не видать весны! Не видать тепла! Всё теперь уж кончится…
Колясика окружали. Неизвестно откуда выбирались уродливые грязно-ледяные звери, они скалились и щерили шипастые шкуры. Звери жаждали крови.
Миг, и первый из своры бросился на парня. Солнечный луч на мгновение выхватил длинный обломок льда, Колясик схватил его, словно меч, и быстрым движением снёс голову ледяной твари.
Свора напустилась гурьбой. Звери кусали, терзали, рвали. Ледяной меч горел в руках Колясика, пронзая страшные пасти и рубя безобразные тулова. Твари всё прибывали. Колясик рухнул на колени, спасения не было.
Внезапно бойня закончилась. Свора услужливо расступилась.
– Не успеешь! Всё теперь кончится… – прямо на Колясика шла страшная белая женщина. Рот перекошен отвратительной усмешкой, вместо глаз – льдины. В них он узрел свою смерть.
Она протянула длинную руку к Колясику, и его тело от колен начало покрываться ледяной коркой.
Колясик заорал. Заорал как никогда в жизни. Не от смелости, от отчаяния.
– ВРЁШЬ! – с диким криком Колясик метнул верный клинок. Меч угодил точно в цель. Ледяные глаза удивлённо воззрились на клинок в груди. Ведьма дёрнула меч и продолжила шаг.
Колясик пал ниц и зажмурился. Послышался нарастающий треск. Зияющая дыра в груди белой женщины дала трещину.
Ведьма истошно завопила, сделала шаг, другой и… взорвалась мириадами
Машенька!
Колясик заставил себя встать. К саням! Его повело в сторону, но шага он не сбавил.
Машенька уже не плакала. Она быстро и мелко дышала и смотрела на Колясика раскрытыми от ужаса глазами. Сани тонули в стылой воде. Девочка беспомощно вскрикнула, и через долю секунды ледяные воды сомкнулись над её головой.
Колясик был человек простой и любил, чтобы всё было правильно. Он понимал: прыгни он сейчас в воду, обратно может и не вернуться.
Колясика смерть страшила. Но было что-то страшнее, чем смерть. Что-то, чему он не мог дать названия. Он это чувствовал нутром. Чувствовал так же остро, как и то, что за зимою придёт весна.
Вдох. Кожу нестерпимо обожгло. Грудь сдавило, сковало морозом. Страшная судорога свела всё тело. Где-то рядом билась в конвульсиях Машенька. Обмякла.
Ты только дождись, маленькая!
Чудовищным, нечеловеческим усилием он заставил себя плыть.
Колясик не смог бы потом объяснить, как всё закончилось. Как он сумел с помощью ключа от конюшни разогнуть доски, словно капканом державшие ножку Маши. Как вытащил девочку на поверхность. Как обмороженный, обессиленный, израненный дотащил её до безопасного берега. Как услышал голоса людей совсем рядом. Как из последних сил дождался, когда леденящее душу безмолвие девочки сменилось мучительным кашлем и жалобным плачем, и только потом потерял сознание.
Колясик проснулся в красивой незнакомой комнате, залитой солнцем. За окном отбивала дробь капель. Что-то переменилось в окружающем мире…
Весна!
Перед ним сидела Машенька. Солнечный луч подсвечивал её спину, и силуэт девочки окаймлял золотой ореол. Внимательные глаза цвета талой озёрной воды глядели тепло и чутко.
– Весна как есть, – залюбовался Колясик.
Машенька улыбнулась, и Колясик улыбнулся в ответ.
Влетела Любаша. Волосы растрёпаны, глаза красные. Смотрела она по-иному. Как если бы Колясик вдруг вымахал за ночь сантиметров на тридцать да в плечах раздался раза в два.
– Колясик, ты… – девушка осеклась.
Внезапно в комнату ввалилась толпа. Сперва участковый Михей, за ним голова Егор Карпыч на пару с Максимом Дмитричем, отцом Мирона. Следом и сам Мирон.
– Мир вашему дому, – суетливо начал участковый Михей. Ответа не последовало, и Михей продолжал:
– Что же это ты, Коляси… То есть, Ковалёв, утварил? – качал головой участковый. – Кража, ущерб имуществу… Нанесение вреда здоровью! Инна с сотрясом, между прочим, лежит!
Михей распалился и сердито пушил усы. Карпыч согласно кивал. Дмитрич сверлил Колясика недобрым взглядом.