Кубок Брэдбери-2022

Сборник

– Что оно делает? – тихонько спросил Саня у мамы. Та состроила гримаску.

– Может, играет, как кошка с мышкой?

– Как оно забрало карандаши и камень, если не может войти?

– Я слишком часто говорю тебе «я не знаю», да? Мама должна все знать. Ну уж прости…

– Ничего ты не должна, – буркнул Саня, зарываясь лицом куда-то ей в плечо. – Узнаешь со временем – объяснишь.

– Или ты узнаешь и объяснишь, – мама обняла его. – Где наша еда?

Саня объяснил, как отвлек рюкзаком Дым. Мама только языком цокнула:

– Умен не

по годам. Но теперь из припасов остался лишь консервированный суп.

– Там что-то лежало у двери.

– Пока не стоит выходить. Я не знаю, что это и чего оно хотело, но раз мы здесь, а оно там – стоит пока сидеть тихо.

– Долго?

– Сосредоточимся на Юркосе. Он понимает в Доме больше, чем мы с тобой.

– А что может сделать одна голова?

Оба встали, глядя на поднос, с которого свисали провода.

– Ну мы можем просто лежать, жрать этот холодный жирный суп и ждать, пока эта дрянь доберется до нас. А можем попытаться привести Юркоса в сознание и посоветоваться с ним.

– А если не получится?

– Получится.

– А если он ничего полезного не скажет?

– А если сейчас из Дома выпадут все болты, все развалится и мы окажемся в космосе? У нас есть задачи на один шаг. Вот этот шаг и делаем. А потом посмотрим, куда дальше.

В животе у Сани бурчало, но пока еще не настолько, чтобы суп вызвал аппетит. Он выдавил остатки фруктового пюре в рот, собрал крошки от кексов по коробочке. Обшарил карманы одежды, тумбочку, кухонный шкафчик, нашел еще пакет сухариков и коробку сахара. Принялся хрустеть, подсовывая маме за работой по очереди то сухарик, то сахар. Та ловила с его ладони угощение сухими губами, благодарила кивком, хрустела и листала на планшете схемы. Спохватилась, включила обратно рычажки, зеленых лампочек по-прежнему было четыре.

– Готово, – выдохнула мама спустя несколько часов, когда Саня уже выбирал между банкой супа и кроватью. Но сон и голод были забыты. Он держал голову, пока мама осторожно подкладывала плату на поднос, а потом по очереди подпаивала провода.

– Когда он очнется, надо будет нести его осторожно, как торт со свечками, понял? Ты понял, медведь? Я буду занята дверями по пути!

– А если не очнется?

– Очнется, – мама помогла уложить голову Юркоса обратно на поднос. Бормоча извинения, выдавила чуть ли не целый тюбик силиконового клея вдоль лица, на волосы, скулы, шею. Теперь Юркос был надежно закреплен, он смотрел печально в потолок, словно молился. Сане было не по себе от его выражения лица.

– Ему будет больно? – спросил он дрожащим голосом.

Мама вздохнула, покосившись на него. А потом скрутила последний провод и прижала его к подносу изолентой.

– Поглощает водород, азот, углерод, кислород. Поглощает водород, азот, углерод, кислород, – надрывно запричитал Юркос.

– Тише, тише, – мама погладила его по щеке. – Тише, мой друг. Мы знаем.

– Я не могу двигаться, я не могу двигаться, я не могу двигаться, Маша, я не могу двигаться… – с одной интонацией.

– Юркос, –

мама прижалась щекой к его щеке, у нее были мокрые ресницы, – тише, мой дорогой, тише, слушай, я все объясню. У тебя осталась только голова.

– Только голова, только голова!

– Тише, он нас услышит. Ну же, хороший мой, любимый, самый лучший, не шуми. Смотри, тут Саня, он себя тихо ведет, видишь?

Мама отодвинулась. Саня подошел и навис над подносом так, чтобы Юркос мог его видеть. Тот мучительно глотнул и произнес неожиданно ласково, один глаз смотрел прямо на мальчика, второй вытаращился в потолок и не моргал. Что-то мама недопаяла…

– Ты не боишься, малыш?

Саня покачал головой и отошел. Видеть Юркоса таким было еще хуже, чем когда он был как мертвый.

– Не бойся, малыш, ты же будущий мужчина. Сейчас мы с Машей… Мы с твоей мамой все порешаем. Да, Маша? Да, Маша, да, Маша…

– Да, мой хороший. Ты нам поможешь. Докладываю обстановку.

Мама косилась на пульт, сыпала малознакомыми терминами, добавляя в основном к ним одни и те же слова: отключен, не отвечает, разбит… Юркос хмурился, скалился, в конце концов он прервал ее:

– Благодарю за доклад. Это все неважно, Маша. Проникновение.

– Проникновение шорохается по кораблю, поглощает…

– Поглощает водород, азот, углерод, кислород, поглощает…

– Юркос, тебе надо сосредоточиться и стараться блокировать речь после того, как ты сделал одно сообщение. Повторять будешь только по моей команде.

– Понял.

– Да, оно бегает по кораблю, поглощает все это, сожрал бриллиант из моего кольца и Санины грифели.

– Проникновение поглощает водород в первую очередь. Мы без топлива, – сказал Юркос и закрыл глаза.

Маша стояла над ним, хлопая ресницами. Потом обхватила себя за плечи руками и отошла к окну. Постояла, глядя на неподвижные звезды.

– Ты был прав, милый, это бесполезно. Что бы мы ни делали, мы останемся тут. Нам не сдвинуть эту махину. А тварь эта рано или поздно до нас доберется.

Ее трясло крупной дрожью, но она не плакала и казалась очень злой.

– Маша, – позвал Юркос. Та не откликнулась. Юркос лежал, вращая глазом и приоткрыв рот, вид у него был растерянный. Саня не выдержал, подошел к нему, погладил по лбу. Тот узнал мальчика и улыбнулся:

– Малыш, не бойся.

– Я не боюсь, – Саня через силу раздвинул губы в улыбке. – И ты не бойся. Мы придумаем что-нибудь. Починим тебя. А пока отдыхай и думай, хорошо?

– Понял, – отозвался Юркос ласково.

– Может, позвонить кому-нибудь? Спросить?

– Кому, Дом пуст. Посмотри на пульт! Из пятисот отсеков три с половиной с воздухом, мама обернулась к пульту и замерла. Горела одна зеленая лампочка. Вторая мигала. Остальные погасли.

– Позвонить, Маша, позвонить, Маша.

– Отставить повторять, – помертвевшими губами произнесла мама, не отводя взгляда от лампочки.

– Понял… – упавшим голосом сказал Юркос, но добавил. – Позвонить на Землю, Маша.