Кучум (Книга 1)
Шрифт:
– - Верно, это послал мой родич Хайдулла, что помог умертвить презренного Бек-Булата. Мы с ним сговорились, что он поможет великому хану. Вот он и послал весточку.
– - Что он сообщает? Как он поможет мне?
– - Тут нарисована крепость и вот двое ворот.-- Ата-Бекир водил толстым грязным пальцем по белой поверхности,-- Он будет ждать у вторых ворот, что выходят к малой речке и не так укреплены. Их он и откроет, чтоб впустить твоих воинов внутрь.
Кучум некоторое время подумал, оценивая сказанное, а потом, сверля
– - А если обманешь? Знаешь, что с тобой будет?
– - Клянусь жизнью своих детей, что все будет так, как я сказал. Клянусь.
– - Тогда веди мои сотни,-- перебил его Кучум,-- прямо сейчас, ночью. Найдешь дорогу?
– - Да как не найти? Как не найти,-- запричитал Ата-Бекир,-- сотни раз, поди, ходил по ней и ночью. Проведу, хан, так, что и не споткнется ни один конь. Все сделаю...
– - Сам пойду,-- Кучум вскочил с подушек,-- а ты,-- повернулся к Алтанаю,-- останешься главным и чтоб сегодня никакого пьянства. Смотри у меня,-- и поднес к плоскому носу башлыка сжатый кулак.
– - Э-э-э, хан,-- отвернул тот лицо от крепкого ханского кулака,-- о чем говоришь. Вчера все вылакали и опохмелиться даже не оставили. Шакалы.
Когда все вышли из шатра, чтоб собраться в ночной поход, то Кучум задержал башлыка, спросив тихо:
– - От охотников, что за сестрой отправил, ничего не слышно?
Алтанай пожал недоуменно плечами и закачал головой:
– - Быстро хочешь, хан, такое дело сразу не делается. Ждать надо... Добрые охотники пошли, коль жива она, то непременно найдут.
– - Пусть ищут хорошо, а то... сам знаешь...-- и вышел из шатра.
Когда он уже садился на коня, то увидел ковыляющего к нему толстого Соуз-хана. Он слегка прихрамывал, одной рукой опираясь на палку, а другой прижимая жирный живот.
– - Хан, о великий хан, ты даже не навестил меня, а я был ранен во вчерашнем бою. Я дрался, как лев,-- причитал он.
– - Многие ранены,-- отрезал Кучум,-- говори, чего хочешь?
– - Хан, ты видел мою преданность и должен верить мне...
– - Говори, чего ты хочешь?
– - нетерпеливо повторил Кучум.-- Я спешу.
Соуз-хан, подойдя вплотную к нему, ухватил за стремя и, громко дыша широко открытым ртом, произнес:
– - Я хочу стать твоим визирем. Самым главным визирем и править всеми улусами.
– - Хорошо, ты будешь им,-- неожиданно легко согласился Кучум,-- но сперва надо разделаться с остальными беками и найти Едигира. Среди убитых его не нашли.-- И, чуть помолчав, добавил:-- Ты случаем не видел женщину из того шатра?
– - Он махнул рукой в сторону, где стоял шатер Зайлы.
– - О какой женщине ты говоришь?
– - Соуз-хан вздрогнул и сильней прижал руку к раненому боку.-- Я всю ночь и весь день лежал в своем шатре и очень страдал. Я очень страдал,-- добавил он, для верности застонав.
– - Значит, не видел?
– - переспросил негромко Кучум.-- Тогда прощай...-И, тронув
Соуз-хан, оставшись у ханского шатра, тяжело перевел дыхание и подумал: "Неужели он что-то узнал?.."
СЕЗОН ЗЛОЙ ВОДЫ
Весь остаток ночи шли Зайла-Сузге и хромой конь, несший на спине раненого Едигира. Им попадалось множество малых речек и ручьев, которые они частью перебредали, а иногда и переплывали вместе. Зайла вся вымокла, но не останавливалась ни на миг, чтоб обсушится, выжать одежду, вылить воду из сапожек.
Она прочно привязала своим поясом Едигира к седлу и лишь иногда останавливалась проверить, не сполз ли он, слушала стук его сердца и неровное дыхание. От того, что он дышит, ей становилось спокойнее, и дальше шла уверенней, не чувствуя усталости и холода.
Зайла понимала, что брат непременно направит погоню, хватившись ее, и у них в запасе только одна ночь, чтоб уйти дальше от лагеря. Она не пошла и к соплеменникам Едигира и своего мужа, боясь, что кто-то из них может оказаться предателем. Если своя собственная судьба ее не очень волновала, то Едигиру, попади он в руки степняков, грозила неминуемая смерть.
– - Нет, милый мой, я спасу тебя, выхожу тебя, и мы уйдем из этих мест далеко, далеко. Я найду Сейдяка, и мы вырастим его.
Почему-то о Бек-Булате почти не думала, не болела душа о муже. Верно, оттого что остался он чужим, хоть и хорошим человеком, к которому она относилась скорее как к близкому другу. Не больше...
Под утро они вышли к довольно большому селению. Зайла испугалась, что собачий лай, который доносился от околицы, привлечет к ним внимание поселенцев. Однако никто не вышел навстречу. Тогда, привязав лошадь в кустах, она решительно направилась к селению.
Собаки не посмели подойти к ней близко и скрылись за хижинами, высовывая оттуда острые морды. Зайла ласково позвала их, похлопав по бедру открытой ладошкой, и две из своры, нерешительно виляя хвостами, подошли вплотную и даже попробовали лизнуть ей руку.
– - Бедненькие мои,-- пожалела их Зайла,-- совсем худые и тощие. Что же хозяева вас так плохо кормят? Отощали совсем.
Затем она подошла к ближней полуземлянке и громко позвала:
– - Эй, хозяева, есть тут кто?
– - Немного послушала, но никто не отозвался, не пошевелился внутри.
– - Странно,-- проговорила она,-- уже и вставать давно пора.-- И только тут заметила, что дверь, сплетенная из толстых ветвей и обтянутая шкурой какого-то зверя, полуоткрыта. Из жилища тянуло чем-то кислым, но тепла не чувствовалось. Она отодвинула дверь и заглянула внутрь. Там было пусто...
– - Странно, очень странно...-- тихо прошептала она и пошла к другой землянке, откинула дверь, но и там никого не было. Проверила еще несколько жилищ и поняла, что все жители оставили свое селение день или два назад.