Куда пойти лечиться
Шрифт:
– Это дело нехитрое, – заметил Владимир. – Тут для него проблемы не существует. Для него главное не в том, как в тюрьму сесть, а как потом из неё выйти. Это трудно, почти невозможно. Ибо тюрьма – не церковь. Тюрьма сама придёт за пассажиром. Её далеко искать не надо, когда не он в тюрьме, а она в нём сидит. Отныне и навеки. Она – в нём!
– Аминь, – подтвердил Витя.
Я сказал:
– Большая философия. Гулять пойдём сегодня?
– Куда, в парк?
– А то!
– Не, рано ещё, – засомневались сотрудники, – недельку переждём. Пусть страсти улягутся.
– Ясное
– Вот, черти…
Тут Виктор подвёл итоги:
– Короче, доктор. У тебя печать есть?
– А как же? Обязательно.
– А бланки простые, как для справок, есть?
– Не вопрос.
– Этого достаточно. На днях я позвоню, не возражаешь?
– Нисколько. Но я пока работаю сутки через двое.
– Учту обязательно. Но встреча будет в служебной квартире, там у нас отдел по борьбе с организованной преступностью.
– Адрес есть?
– Семён Семёныч… Какой адрес? Машина за тобой приедет, отвезёт, куда надо. Врубчевский?
– Яволь! У нас как в песне:
«Вот вам первое заданье: в три пятнадцать возле бани, может раньше, может позже, остановится такси!..».
– Так!.. Только шофёра не вязать. Это ему может не понравиться. На этой позитивной ноте я хотел бы завершить вступительное слово. Расходимся спокойно, без колебаний и сомнений.
И я сказал:
– Так.
А по истечении некоторого времени, когда я уже уснул, раздался звонок, и хриплый голос Виктора прокричал:
– О, доктор! Привет! Ты дома? Здорово!
– Но с утра я на работе!
– А сколько времени?
– Три пятнадцать…
– Вот видишь! Как договаривались. Ты на работу успеваешь, не сомневайся. Возьми с собой белый халат, бланк справки и личную печать. А машина возле парадного, белый «Вольво». Только быстро!
Сборы оказались недолгими, поскольку я всё для поездки заготовил, хоть и не понимал, зачем и куда я еду.
Водитель вопросов не задавал и сам не отвечал на наводящие вопросы. Въехали во двор, остановились возле углового подъезда сталинской пятиэтажки. Квартира находилась на первом этаже. Водитель открыл дверь своим ключом и передал меня Виктору с рук на руки. Тот обрадовался.
– Привет, заходи!
Мы обосновались в одной из комнат, оборудованной под кабинет пыток, поскольку был слегка испачкан кровью.
– Ничего не забыл?
– Такое не забывается. А что случилось?
– Шеф сейчас придёт, у него и спрашивай.
Появился мужчина в штатском, напоминающий капитана мушкетёров при дворе Людовика 14-го. Он сразу обратился ко мне.
– Добрый вечер, доктор, – сказал он, хотя на дворе давно стояла добрая ночь, – прошу прощения за беспокойство. Я начальник отдела борьбы с организованной преступностью, вот моё удостоверение… Я введу в курс дела. В общем, так… Только что мы закончили операцию, в результате которой задержаны несколько человек. И один из них немного пострадал. Чистая ерунда. Только в изолятор
– Ясно, – ответил я. – Только у меня маленькая просьба: разрешите его осмотреть.
Вообще, сидя в белом спецавтомобиле, я уже сообразил, о чём, скорее всего, пойдёт речь, но дал себе зарок – не оформлять никаких бумаг не понимая, что за ними стоит. Вернее, кто. Как я и думал, Виктор слегка занервничал:
– Кого там смотреть-то? У него ничего нет особенного, я уже смотрел.
– Но шеф согласился:
– О чём речь, конечно можно.
Я надел халат и вошёл в соседнюю комнату, сопровождаемый оперативниками со всех сторон, и на полу увидел богатыря, лежащего в произвольной форме, поскольку принять форму непроизвольную ему мешали полицейские браслеты, ограничивающие его подвижность в точности так же, как бычья шея не позволяла ему навести на меня одинокий глаз, тогда как соседний оптический орган был совершенно залит подкожной орбитальной гематомой. Я достал из кармана чистый бинт, приложил к нему перекись и убрал с лица потерпевшего лишние кровяные сгустки. Обнажилась рваная бровь и печать на лбу, скорее, отпечаток, соответствующий по размерам и по форме тыльной стороне рукоятки служебного армейского пистолета.
Когда я попытался разлепить веки, чтобы осмотреть его глазное яблоко, терпила взвыл.
– Слышь, кореш, что ты творишь?! Озверел, что ли?!
– Тихо лежи, – прикрикнул я. – Глаз твой осматриваю.
– Так мне же больно!
– А ты, что, ни разу людей не бил?
Богатырь примолк.
– Чего молчишь? – спросил я. – Бил?
– Доктор, – вступил в разговор начальник отдела, – он людей, кстати, велосипедными цепями бил. Чтобы не так утомительно.
– Им, по-твоему, не больно было?
Ответа не последовало.
– Терпеть будешь?
– Буду, – промычал он.
Анестезия окончилась. Я уточнил:
– Врача видишь?
– Вижу…
– Сколько врачей?
– Один всего…
– Это радует…
Удалось уточнить, что кости целы, воздух не крепитирует, ликвор не истекает.
– Значит здоров, – заключил я. – Пройдёмте в кабинет. А ты лежи, хулиган, тебе ещё рано. Отдыхай.
За дверью Виктор, накрывая небольшой банкет, пожурил меня:
– На кой чёрт ты к нему так близко подошёл, и кто тебя просил? Мы вчетвером его еле свалили…
– Зато теперь мы с диагнозом, – бодро заявил я, выписывая справку о том, что данный гражданин в специальном изоляторе содержаться может без каких-либо ограничений.
Из сейфа появился мой гонорар, а по окончании фуршета тот же «Вольвак» доставил меня к дому. Но продолжение последовало очень скоро, опять же в выходной мой день. Мне позвонил Владимир, ответственный дежурный по району. С трагическими нотами в голосе произнёс:
– Доктор, нам очень нужна ваша помощь. Да. И чем скорее, тем лучше.