Куда пойти лечиться

Бабанский Леонид Петрович

– Что там у тебя, опять?

– Опять, – говорю я, – замок, понимаешь, клинит.

– А ты ей скажи – на себя пусть потянет.

– Тянула уже. Не получается.

– Так, что, теперь дверь доламывать?

– А что делать? Осторожно, у меня кипяток в руках.

– Решай сам, тебе жить.

А чего тут было решать? Чайник я поставил на пол, отошёл на два шага и устремил взгляд на то же самое место, которое не так давно укреплял двумя крепкими плашечками. Мишень для пистолетной стрельбы я рисовать не стал, просто отворил филёнку тем же самым отработанным ударом. Потом произнёс в образовавшееся отверстие волшебные слова:

– Ларочка, пожалуйста, открой

дверь, скотина!

Пятки замелькали прямо у меня перед лицом, заскрипело полотно, которое оставалось ещё от двери. Я вошёл. Лариса бледная, словно в ожидании мордобоя, сидела на диване и повторяла:

– Что я сделала, Боже мой… Что я сделала…

Я крепко обнял её за плечи.

– Хорошо, Ларочка, всё хорошо, не беспокойся. Кофе, правда, не будет, остыл уже. Давай, милая, собирайся.

– Куда?

– Погуляем, дорогая моя. Погуляем, и к дому.

Лариска зачем-то заплакала.

Я долго не звонил ей, потом вдруг она позвонила сама и сказала ужасным голосом:

– Знаешь, что… Меня только что изнасиловали.

– Кто изнасиловал? Сколько их было?

– Один.

– Знаешь его?

– Знаю.

– Заявление будешь писать?

– Не знаю.

– Тогда жди, сейчас приду.

Я не пришёл, а приехал, с Виктором и Вовкой. Лариса заметила нас с крыльца своего общежития и убежала.

– Всё, – сказал Виктор, – писать на него она не собирается. А мы не собираемся охотиться за ней. Захочет – пусть приходит. Всегда ждём.

Лариска через две недели вышла за него замуж, через суд. Через две недели он выкинул её из дома без суда и следствия. А ещё через две недели он сел в тюрьму на семь лет, опять через тот же самый суд.

Однако, кроме структур МВД, расположенных рядом с моим жилищем, одним из интереснейших объектов, в архитектурном и прикладном понимании, была, естественно, баня. Она была велика, кругла и трёхэтажна. Собственно, она такою и остаётся и по сей день, только ныне не функционирует. Стоимость воды, водопровода, поддержка в должном состоянии стен, крыши и электропроводки оказалась непосильной как олигархам, так и муниципалам. Но в рабочем состоянии, при большевиках, это не баня была, а бани, потому что разные на разных этажах. Где мужские, где женские, где отдельные душевые. Настоящие термы! Пар, добываемый промышленным способом, добавлял не столько жару, сколько туману в такой степени, что частенько невозможно было определить пол, возраст и физическое состояние посетителя. Придёшь, бывало, устроишься на лавке, расслабишься, а как присмотришься – так вокруг одни женщины. Что будешь делать, идёшь к выходу, смотришь на дверь, а там табличка: «мужское отделение». Возвращаешься, так и сидишь один, как дурак, поскольку никто тебя не замечает. Не обращается с дружбой. Идиотизм какой-то. А ранее другое было дело…

Послал меня однажды выдающийся терапевт Баркаган Зиновий Соломонович, завкафедрой пропедевтики внутренних болезней нашего Университета на 3-ю Всесоюзную конференцию по теме «Гепарин» со статьёй «Гипергепаринемия и её химеры при геморрагических, тромбогеморрагических и тромботических заболеваниях и синдромах». Мы с ним в соавторстве, отнюдь не отрицая обычного механизма противосвёртывающей реакции крови, т.н. гипергепаринемии, при обширных заболеваниях и операциях, хотели бы обратить внимание интересующейся публики, что ряд антитромбинов и патоглобулинов, не имеющих ничего общего с гепарином, могут в разной степени имитировать влияние гепарина на свёртывающую систему крови. Вот и прикинь. Попробуй донести такую тему на 5 страницах благодарным, изнывающим от жары, слушателям.

Я

тогда ещё страха натерпелся, когда подлетал к Астрахани на ИЛ-18. Самолёт был велик и надёжен с виду, одни винты, как у Титаника, способны были избороздить весь воздушный океан, но только я увидел дельту Волги и Каспийское море, затеял было разглядеть в подробностях всю эту блистательную красотищу, как началась такая турбуленция, что лайнер, казалось, вот-вот развалится на части от болтанки. Кресло в заднем салоне подкидывало меня чуть не до потолка, отчего я никак не мог увидеть хоть один цветущий лотос. После приземления, которого я уж и не ожидал, меня ещё часик потряхивало по инерции, зато поселили меня с немыслимой для меня роскошью в резервной гостинице, поскольку места в студенческом общежитии к моему появлению были заняты. А в маленькой гостинице с утра имелся резервный второй этаж. Я выбрал наилучшую кровать и устремился на разведку. Что я успел увидеть, мне понравилось. Милый город. Романтичный. Особенно пальма, растущая из земли в вестибюле кинотеатра. Но то, что я встретил в гостинице, меня совершенно взволновало. Вот этого я не ожидал. Астраханская болтанка возобновилась. В коридоре милая девушка шла мне навстречу.

– Привет, – сказала она, – ты тоже на конференцию?

– Я тоже… И ты?

– Да, я из Красноярска. Меня зовут Лариса.

– Ничего себе… Моё любимое имя. А как фамилия?

– А тебе зачем?

– Мне – на память.

– Ты ж забудешь!

– Что ты! Такое не забывается. Ведь я впервые на таком большом форуме.

– Моя фамилия Попельнух.

– Ты не шутишь? Таких фамилий не бывает!

– Ага, конечно… Ещё как бывает. Тебе, может, паспорт показать?

– Покажи!

– Да вот он, на, любуйся.

– Действительно… Какая же ты красавица…

– Брось… А твой где?

– Пошли ко мне.

Мы вошли в мой номер, где она устроилась на кровати. Пока Лариса рассматривала страницы, я оказался рядом с ней.

– Интересно, – сказала Лариса, – пойдём погуляем. Как ты на это предложение?

– Всегда! – ответил я и повёл коллегу по тем астраханским местам, которые уже отчасти изучил. Под пальмой, растущей из-под крыши прямиком в небо мы взялись за руки в пылу научных рассуждений, когда исчерпаны были уже все возможные доводы для достижения консенсуса и приблизились друг к другу максимально близко.

– Домой? – спросил я.

– Гулять, – ответила Лариса. – Гулять, гулять, гулять. А вот спутник летит!

Тёмной приморской ночью, устремившись в небо, не только спутник, южный крест можно разглядеть, даже если его там нет. Но вот вернувшись всё же в гостиницу, мы не разглядели ни одного нового приезжего и установили научно тот факт, что на первом этаже, кроме нас, никакой жизни нет и не ожидается в ближайшем времени. Напитавшись Ларочкиными духами, мы принимали душ в одном отделении, в женском, потому что в мужском не положено. Но после весёлого и дружеского омывания, после беготни и обнимашек Лариса сказала категорически:

– Дальше нет.

– Почему?

– Ты не знаешь моих родителей. А вот когда узнаешь…

Ну, нет, значит нет. Был страх один – поссориться и не помириться. А на втором месте – запутаться при чтении доклада. Впрочем, их было так много, что все они, как ни читай, шли под аплодисменты слушателей. Успех был предсказуем, но перерос он почему-то в большой Санкт-Пропускник. Не более, не менее. Лариса была ко мне дружелюбна, но строга, а я был доброжелателен, но послушен, отчего у меня возникла долгая переписка с девушкой по фамилии Попельнух. И пропускник.