Куда пропали снегири?
Шрифт:
– Бенгт, да это просто чудо какое-то...
– Помощь придёт из России! Помните, я рассказывал, будто голос слышал, стоя перед иконой. Вот и пришла из России помощь... Мой бедный атеист побледнел от волнения! Ещё бы, на его глазах такое... «Бог есть!
– закричал.
– Бог есть!»
Денег за работу он не взял. За зиму церковь Преображения Господня была построена. Приехал православный священник из Финляндии, её освятил. Бенгт встал во главе прихода, старостой единственной на Севере Швеции православной церкви. Вообще в Швеции до Бенгта был всего один православный храм - в Стокгольме. Теперь два.
Храм полюбился быстро. Сюда приезжают в
– Могла бы, Вера?
– Мне очень у Бенгта понравилось. Дом у него сердечный, тёплый, русский по духу. Мы, русские, разобщены здесь, а где ещё нам, православным, собираться, как не под крышей Преображенского храма?
Я встречалась и разговаривала со многими русскими. Например, с Еленой Неудачной, молодой мамой, приехавшей сюда к мужу из Мурманска.
– У нас есть свой русский дом за Полярным кругом - Преображенский храм, так чего нам ещё искать?
– сказала Елена.
Но всё дело в том, что Бенгт Похьянен ещё не священник. Он староста храма, а священника здесь нет. Иногда приезжает батюшка из Финляндии, ещё реже из Стокгольма, это очень далеко, больше тысячи километров. И это ещё одна серьёзная проблема, с которой столкнулся раб Божий Бенгт, в крещении Венедикт.
– Мы хотим присоединиться к российскому православию, в нашем приходе много русских, там их корни, их отечество. Самая ближайшая от Преображенского храма русская епархия - Карельская, город Петрозаводск. Может быть, можно присоединиться к этой епархии? Допускаю, есть другие пути, я плохо представляю себе их, может быть, что-то не так делаю?
Недавно прихожанка храма Анна Клиппмарк поехала «ходоком» в Петрозаводскую епархию с письмом от всех русских прихожан. В письме просьба: рукоположить Бенгта, дать ему возможность самому служить в храме, который он выстрадал, построил, благоустроил и подарил православным, заброшенным волею судеб в заполярную Швецию. Среди них не только русские, есть и шведы, финны, румыны, сербы, украинцы. За прошлый год храм посетило девять тысяч человек. Бенгт всех привечает, окормляет, утешает, поддерживает. Конечно, едут сюда и за экзотикой. Посмотреть на местное диво - деревянный шатровый храм в стиле русского северного зодчества. Но чаще помолиться. Бенгт и сейчас не теряет времени даром. Он учит русский, церковно-славянский и верит, свято верит, что опять, как когда-то, как не раз уже, помощь придёт из России. А откуда ещё ждать ему помощи, если в храме, построенном им, взирают со стен великие молитвенники земли русской: преподобный Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Амвросий Оптинский, Тихон Задонский - надёжная «группа поддержки» из верных воинов Христовых и где при тихом свете лампад молится коленопреклоненно и просит помощи православный швед с грустными глазами и окладистой бородой. Его молитва тиха да упорна, и одна в ней «корысть» - любовь к Богу, к России, к русским.
ОБУЗА
И
– Я, пап, замуж хочу...
– Дело хорошее, жениха-то толкового приглядела?
– Толкового, нетолкового, а я его люблю и пойду за него замуж.
Вроде как загадками говорит, а уж так твёрдо, его порода - упрямая. Услышал отец весть, и застучало отцовское сердце так громко, что вот-вот выскочит из груди.
– За Сергея пойду, за Солопова.
– За слепого?!
– А я его, пап, люблю.
– Я тебе покажу - люблю! За слепого парня замуж надумала! Кнутом сейчас как перетяну пару раз, вся любовь-то и выскочит. Я тебе дам - люблю...
Правда, пошёл за кнутом. Только не выскочила из головы любовь, а засела в ней ещё прочнее и основательней. Многого не знал отец. Не знал, что никакая это не дочкина блажь, что уже давно говорят они о будущей семейной жизни с Сергеем, обсуждают, мечтают, планируют. Позади удивление и страх самой Нюси. Услышала признание в любви, ойкнула:
– Да ты же слепой! Ты меня не видишь, ты солнца не видишь, какой из тебя муж?
Он не возражал. Дождался, когда она выговорит ему всё, да и сказал тихонько и ласково:
– А я, Нюсь, работать буду.
Она скрыла от него главное. Скрыла, что когда ещё маленькой девочкой проходила мимо их дома на окраине Орска, видела дым, поднимающийся из трубы, вглядывалась в окна с простенькими занавесочками, у неё щемило сердце от жалости: в этом доме жил слепой мальчик. Она пару раз видела его издалека, видела, как неуверенно и осторожно ходит он по двору, как в сопровождении мамы идёт по улице. Слепой мальчик. Мальчик, не видевший солнца, а только чувствовавший его на своём лице, мальчик, не видевший Божиего мира, а живущий в вечной темноте и царстве звуков. Она не знала, что солнце он всё-таки видел. До трёх лет рос как все, шалил, познавал жизнь, всматривался в букашек, пробирающихся по своим делам в дремучих травинках, в ярких бабочек, в мамины добрые глаза. И вдруг - ослеп. Ел кашу, а ложку не доносил до рта, промахивался, сидел, измазанный кашей.
– Что с тобой, Серёженька?
Серёженька ослеп. Стали водить его по врачам, да только те врачи разводили беспомощно руками. Вырос мальчик. На гулянках молодёжных выделялся среди парней высоким ростом, статью и красотой. Гармошка - подружка его заветная! Как играл Сергей, как упивался звуками, как повелевал мелодиями, то укрощая их, то давая им вольную, выпускал в невидимый им мир. Он, слепой юноша, своими тонкими, чуткими руками подчинял себе сердца и ноги своих зрячих приятелей. Он хотел - они пускались в пляс, хотел - усмирялись в одночасье, хотел - они озорно обменивались частушками, хотел - грустили и смахивали слезу. А он ловил, ловил напряжённым слухом звонкий девичий смех. Он узнал бы его из тысячи. Нюра, Аня Кириллова, девушка, подарившая его сердцу царское чувство первой любви.