Куда Уехал Цирк. Дорога-3

Лоза Елена

– Этот толстячок знает толк в воздаянии по заслугам, как говаривал один знакомый христианский священник, - с уважением подумал Желчь.

ГЛАВА 26

В жилом фургоне Оле и Робина, по настоятельной просьбе, если не сказать по требованию Ника, собрались все ходоки. Из-за проходного двора, в который превратился цирк, штабную палатку ходоков свернули полностью. Палатку ящерок - частично. Все же их комп, уже официально прозванный Бантиком,

иногда выдавал не только табличку с надписью: «Недостаточный уровень допуска». Правда, пришлось озаботиться защитой от нечаянного проникновения посторонних. Вход развернули в сторону ящеркового вольера, оформив как лаз в личную нору «яшпери». Должна же быть у них личная территория! Допускаются туда только личные друзья чешуйчатых, на остальных они шипят и щерятся. Причем весьма убедительно, аж дрожь пробирает. А еще бы не пробирала, если во вполне слышимый диапазон добавлялось маленько инфразвука. Эта способность прорезалась у Шена после взросления, Фен так не могла, не женское это умение.

Оле, заглянув в керосиновую лампу, решил, что, пока светло, ее стоит дозаправить. Бутылка с керосином, плотно завернутая, чтобы меньше воняла, стояла между стеной и шкафом. Спокойно достать ее не получилось, на голову наклонившегося шведа посыпалась пыль и паутина. Чертыхнувшись, он отряхнул рукой короткий ёжик волос и взглянул вверх. Со шкафа на него смотрели две чешуйчатые морды лица, излучая нарочитую виноватость. Но кто бы им поверил, с такими-то широкими зрачками! К тому же люди уже давно научились различать мимику ящерок. А вот как они вдвоем уместились на не столь и большом шкафу, было интересно.

– Да уж, ребятки, убираться вы явно не любите, - Марья помахала ладонью в воздухе, разгоняя пыль, краем зацепившую и ее.

– Чего вы вообще туда попер... залезли?
– удивился Дени.

– Тес-сно...
– пояснил Шен, его голос стал гораздо ниже, чем у его сестры.

– Уфорачиватца не надо, - уточнила резон высотного расположения Фен. Ящерки завозились, просыпав еще немного пыли, и их головы оказались с одной стороны шкафа. Одна над другой, причем гребень Шена уперся в потолок.

– А наверху что, не тесно?

– Сато на лапы и хвост не нас-ступают...

– А-а-а, - заявили присутствующие чуть не хором.

– А почему мы динамку не запустим?
– пожал плечами Дени.
– Свет будет нормальный...

– И стучать она будет на всю ивановскую...
– фыркнула Эни

– Ну и что?
– не понял парень.
– Мы же от индейцев не прячемся...

– Дитя асфальта...
– усмехнулась Марья.

– Что такое асфальт?
– тут же поинтересовался Робин.

– Старинное покрытие дорог и тротуаров в городах. В нем постоянно появлялись ямы, и его все время ремонтировали, тем самым обеспечивая постоянную занятость рабочим, - отрапортовала Эни.
– А еще оно воняло летом в жару, и в нем застревали каблуки.

– Не, а че?
– возмутился Дени.

– Ты выйди, посмотри на эти скалы, на сосны, прислушайся... А потом ды-ды-ды движка, и ни пения птиц, ни тишины, - вздохнула Марья.
– Невместно оно как-то тут...
– народ молча покивал, соглашаясь.

–

И где Ник, в конце-то концов?
– возмутился Гари.

– Иу-дет уже, - доложил Невс, вспрыгивая на раму окна.

Ник вошел, и все собравшиеся, кроме ящерок, конечно, им такие тонкости были еще непонятны, изумленно на него уставились. Мужчина был одет в отутюженный костюм-тройку, и ходоки, одетые в походно-домашний вариант гардероба, на его фоне смотрелись бледно. Однако высказать свое удивление никто не успел. Ник обвел собравшихся взглядом недовольного начальника и заявил:

– Я просил собраться только ходоков. Почему здесь посторонние и дети?!

– Кто тут дети?!
– взвились двойняшки.

– ССАА! – поддержали их ящерки.

– Кто тут посторонний?
– полюбопытствовал Джонатан.

– Ник, ты чего как индюк раздулся?
– округлила глаза Марья.

– Я требую, чтобы мои племянники покинули помещение, - не обращая внимания на вопросы и возгласы, гнул свое Ник.
– Их имена не должны даже упоминаться в связи с этой грязью.

– Значит, если бы на нашем месте были другие курсанты...
– Эни говорила внешне спокойно.

– Другие меня не интересуют!
– отмахнулся он него профессор.

– Если кто забыл...
– Дени, в отличие от сестры, с трудом сдерживал злость, все эмпаты уже наглухо закрылись от бури эмоций.

– ...мы уже совершеннолетние, - закончила его мысль Эни.

– И имеем право сами решать!
– хором закончили они.

– Решать?! Да вы дураки малолетние и будете делать, что велят старшие!
– Ник облил племянников презрительным взглядом.
– Для своего же блага будете.

– Не будем...
– Дени скрестил руки на груди, и его взгляд стал не менее презрительным - Потому что не хотим, чтобы потом о нас сказали, что мы тряпки и ни одного самостоятельного решения принять не можем.

– Как было сказано о тебе твоей любящей мамочкой, - также безжалостно добавила Эни.
– Какое счастье, что бабушка маму не любила... На фиг такую любовь! Мы от нее тоже убежали не оглядываясь.

– К тому же наша фамилия не Ротроковские, если ты не забыл!

– Вно-ушу предло-ужение!!!
– вдруг заорал Невс с окна. На него уставились, с изумлением, а кое-кто явно прикидывал, с какого места начать демонтаж наглого механизма.
– Мо-угу включить гене-у-ратор помех!
– поспешно закончил свое выступление кот и получил дружный кивок, выражающий согласие. Закивали, подражая людям, ящерки, которые уже начинали «плыть». Все же, в силу молодости, они были не столь сильны в защите.

– Может, дела семейные решите наедине, - облегченно выдохнув, предложил Ло, и поинтересовался: - Ник, зачем ты нас собрал?

– Я требую, как лицо, занимающее высокую должность в службе...

– Только лицо?
– судя по более высокому тембру, удивилась Фен, но на нее не обратили внимания.

– Кем вы, профессор, являетесь в нашем пространство-времени мы знаем, - Ло смотрел спокойно.
– Но тут и сейчас, вы всего лишь сопровождающий находящихся на практике двух курсантов. И требовать что-либо...