Кухонный бог и его жена
Шрифт:
Они обошли вместе со мной и Данру свое жилище, от Старого Востока к Новому Западу, чтобы показать, что имеют в виду.
Большой дом обветшал. Потрескалась и стала шелушиться краска, полопалась и разошлась плитка на полу, пропуская наверх землю. Даже кровати провисли посередине, потому что у хозяев не хватало денег, чтобы перетянуть веревочные матрасы. Но больше всего пострадала оранжерея.
Стекла во всех окнах полопались или выпали, а краска с рам слезала топорщащимися лохмотьями. После стольких смен жары на ливни все внутри оранжереи
Видя и слыша все это, как я могла обвинить тетушек в том, что они устроили мне чудовищный брак? Как могла просить о помощи, чтобы выбраться из своего горестного положения?
Мы стояли возле оранжереи, когда я спросила у них о Пинат.
— Как дела у вашей дочери? — обратилась я к Новой тетушке. — Она все еще живет в доме на Хе-Де-роуд? Она просила у меня прощения, что редко пишет, но последнюю весточку от нее я получила около двух лет назад. И больше ни строчки. Ох уж эта Пинат!
Услышав это имя, дядюшка встрепенулся. Он запыхтел, состроил брезгливую мину и пошел назад к дому.
— Пинат мертва! — бросил он.
Мы с Данру даже вздрогнули.
— Что? Это правда? — вскрикнула я. — Пинат мертва?
— Дядюшка очень сердит на нее, — пояснила Новая тетушка.
— Данру, — сказала Старая тетушка, — пойди и попроси кухарку дать тебе миску лапши.
Сын посмотрел на меня.
— Слушайся старших, — велела я.
Когда мальчик ушел, Новая тетушка произнесла:
— Пинат сбежала от мужа. Она присоединилась к нехорошим людям, которые говорят, что помогают женщинам освобождаться от феодальных браков.
— к. Пф! У нее был не феодальный брак! — отмахнулась Старая тетушка. — Она же согласилась! Она хотела замуж! А те, кто ей помогал, не сказали ей всей правды. Во всяком случае, в самом начале. Надо было чаще пороть ее в детстве.
— Они ее обманули, — вступилась за дочь Новая тетушка, — И не сказали ей всей правды до тех пор, пока не стало слишком поздно. На самом деле они коммунисты, вот что я думаю. Да, представляешь?
— Ну конечно, ее муж с ней развелся. Пф! — снова фыркнула Старая тетушка. — А зачем ему принимать ее назад? Потом дал объявление во все большие и маленькие газеты Шанхая. Так и написал: «Я развожусь с Цзян Хуачжэн, женой-беглянкой». Твой бедный дядюшка, когда прочитал об этом, — дело было во время обеда, — чуть не подавился редиской!
— А теперь дядюшка считает, что она поступила так, чтобы убить нас всех, — сказала Новая тетушка. — Но это неправда, она хорошая девушка с добрым сердцем. Это только с головой у нее не все в порядке. Тем не менее нам всем угрожает опасность. Ты же видишь, что сейчас творится. Все эти разговоры о равенстве и единстве между партиями — чушь. Если Гоминьдан узнает, что наша дочь — коммунистка… Тс-с-с! Наши головы покатятся с плеч!
— Что за глупая девчонка! — воскликнула Старая тетушка. — Что с ней случилось? Я же совсем не тому ее учила! Ничего не осталось в голове. Надо было пороть
— Так ее брак распался? — спросила я. — Мне очень жаль.
А знаешь, что я думала на самом деле? Ну конечно! Я думала, как Пинат удалось этого добиться. И надеялась, что мне удастся это у нее разузнать и последовать ее примеру.
Как положено вежливым гостям, мы с Данру провели в доме дядюшки две недели. Если бы мы уехали раньше, родственники решили бы, что мало значат для меня. Перед поездкой на остров я сходила в банк и сняла последние деньги со счета. Да, я говорила, что китайские деньги после войны потеряли в цене. Если я не ошибаюсь, у меня оставалось около двух тысяч, не больше двухсот американских долларов сейчас. Часть этих денег я истратила там, чтобы побаловать родню.
Каждый день я ходила с тетушками на рынок, выбирала овощи и мясо, что было для них дорого и чего, как я знала, они не ели уже довольно давно. Каждый день я громко спорила с тетушками, кому из нас платить. И каждый день платила сама.
Во время одного из таких походов на рынок я наконец сказала тетушкам, что хочу увидеться с Пинат.
— Ни в коем случае! — сразу отрезала Новая тетушка. — Это слишком опасно.
— Я тебе не разрешаю, — вторила Старая тетушка. — Эта девица не заслуживает встреч с родней.
В утро нашего отъезда Новая тетушка пришла в нашу комнату раньше обычного. Она велела Данру сходить к дедушке и попрощаться. Когда мы остались наедине, тетушка принялась читать мне длинную лекцию о Пинат, словно я все еще настаивала, что хочу увидеться с кузиной, и словно была воплощением ее недостатков.
— Может, никто и не знает, что она коммунистка, — сказала Новая тетушка. — Но Пинат все равно плохо влияет на других, может заразить их, как хворью. Нельзя ей этого позволять. Вот почему тебе не стоит с ней встречаться.
Я слушала молча.
В конце своей речи тетушка вздохнула:
— Вижу, с тобой бесполезно спорить. Ну что же, помешать я тебе не могу, но в таком случае я ни в чем перед тобой не буду виновата.
Она бросила на кровать листок бумаги и вышла.
Там оказался адрес и подробные указания: как добраться, на какой автобус сесть и какие ориентиры искать.
Внезапно Новая тетушка вернулась к дверям.
— Не говори Старой тетушке, — прошептала она и исчезла.
Так я поняла, что она сама втайне навещает Пинат. Спустя несколько минут ко мне зашла Старая тетушка.
— Я должна попросить тебя о любезности, — сказала она и положила на кровать небольшой сверток. — Здесь кое-что, что я одолжила у подруги, давным-давно. Мне очень стыдно, что я до сих пор не вернула эту вещь. Если у тебя найдется время, не могла бы ты ей это отнести?
На свертке красовался тот же адрес, который мне только что дала Новая тетушка, но еще на нем было написано имя: «миссис Лу».
— Мне так стыдно, — говорила Старая тетушка, и слезы струились по ее лицу. — Только никому не говори.