Кукла советника

Литвиненко Елена

– Дамы, выйдите вон! – неожиданно для себя самого вмешался Сорел, со стуком поставив чашку.

Фрейлин как ветром сдуло. А через полчаса по замку пошли разговоры, что сын Советника малость рехнулся – иначе с чего бы ему орать и швыряться посудой в благородных леди?

– Спасибо, – прошептала Эстер, с благодарностью коснувшись руки Сорела. – Это невозможно, они как… как надзирательницы. То неразумно, это неправильно! У меня даже в монастыре было больше свободы.

Юноша накрыл ее маленькую ладошку своей рукой и, смешно сказать, почувствовал себя героем.

Вообще, оказалось, что

быть большим, сильным и умным рядом с Эстер совсем не сложно, достаточно лишь шикнуть на тиранившую ее свиту, топнуть ногой на назойливых пажей и демонстративно сесть рядом с ней на балу, оберегая от сластолюбивых улыбочек лордов. Отданная в монастырь в четырехгодовалом возрасте, она десять лет не покидала его стен, и теперь с восторгом слушала рассказы Сорела о Княжестве Райанов, о Степи, даже о родной Лизарии, которую видела лишь из окна кареты. Ей было интересно все – алхимия и инженерное дело, карты звездного неба и фортификация, а уж о лекарском деле они могли говорить почти на равных. Нет, ну кто бы мог подумать, что принцесса своими маленькими ручками накладывала повязки, стирала бинты и обрабатывала раны? Они даже поспорить умудрились по поводу приготовления лекарственных настоек! Да так, что вконец разозленный ее неподатливостью, Сорел схватил девушку за руку и по потайному ходу потащил в библиотеку, находящуюся на хозяйской половине замка.

– Осторожно, – проворчал он, останавливаясь перед дверью, – здесь заслон. Свободно могут ходить только члены семьи и те, кому мы с отцом даем разрешение.

Сорел прижал ладонь к полированной поверхности и напевно произнес:

– Puet… Keuqi. Кладите руку поверх моей, – велел он Эстер. – Goiet!

Лица молодых людей опалило жаром. Ойкнувшая принцесса уткнулась в плечо Сорелу, и тот несмело погладил ее по волосам. Это был первый раз, когда он позволил себе чуть более, чем просто дружеский жест.

Волосы у Эстер мягкие, одуванчиком, и пахнут лаймом и вербеной. Юноша вдруг подумал, что еще ни разу не целовал свою будущую жену, даже в щеку.

– Леди Русси… – хрипло сказал он. – Эстер…

– Что? – запрокинула она голову.

– Теперь вы можете ходить по всему замку, – сбивчиво закончил Сорел. – Охранки и заслоны вам не страшны.

Ему показалось, или принцесса вздохнула, когда он отпустил ее руку?

– Вы хотели показать мне какую-то книгу, – напомнила Эстер.

– Да, – решительно распахнул дверь Сорел и встряхнул головой, выгоняя из нее дурные мысли. Юноша решительно не хотел быть похожим на лордов, тискающих девушек по темным углам. Скоро свадьба, тогда и… – Входите.

– О-о! – Эстер с горящими глазами разглядывала огромный, в два этажа зал, уставленный стеллажами. Высокие, до самого потолка, шкафы были заполнены книгами, свитками, сложенными вчетверо листами бумаги и пергамента.

– Да, книг немало, – согласился Сорел. – А теперь смотрите сюда. – Юноша скрылся в букинистическом лабиринте, и отставшая было Эстер вприпрыжку побежала на голос. – Кошачий коготь, – упер Сорел толстый фолиант себе в живот, тыкая пальцем в картинку, – применяется для остановки кровотечений, в пропорции один к ста или даже один к двум сотням! Очень редко один к сорока! Но не один к пяти же! Это уже не лекарство, а яд

получится!

– Ну и ладно, – надулась принцесса, смешно оттопырив губу. – Зато я две сотни молельных гимнов знаю, а вы хорошо, если десять!

– Ну, тут вы вне конкуренции, – хмыкнул Сорел.

– А можно мне будет сюда приходить? – Девушка медленно шла между стеллажами, проводя пальцем по корешкам книг.

– Конечно, – улыбнулся Сорел.

– Ваш отец не будет против?

– Вряд ли вы с ним встретитесь. Большую часть времени он проводит в кабинете в другом конце крыла.

– Ну и хорошо, – кивнула принцесса. – Он такой строгий… Я даже немного боюсь его, – призналась она.

– Не стоит. Я никому не дам вас в обиду, – приосанился сын Советника.

Восторженный взгляд ярко-синих глаз был ему наградой.

– Леди Русси, я могу проводить вас на ужин?

– С удовольствием! – И маленькая ладошка поверх его рукава.

– Леди Русси, это вам!

– А что это?

– Я был в городе… И подумал, что вам понравится, – смутился Сорел. – Вы разверните!

Девушка подозрительно нахмурилась и нерешительно потеребила завязки на большом, с нее саму размером, тюке, поглядывая на дуэнью.

– Открывайте, леди Эстер, – зевнула леди Мильен и снова задремала.

– Мне никогда не подносили такие большие подарки, – призналась девушка, вспарывая шпагат ножом для бумаг, и громко ахнула, обнаружив штуку плотного темно-бронзового шелка, расшитого золотой нитью. – Спасибо!

Сорел сделал вид, что промокает лоб платком, чтобы скрыть смешинки в глазах – совсем не по-принцесски повизгивая, девушка вертелась перед зеркалом, драпируясь в подаренную ткань.

– Улетела, – расстроилась принцесса, наблюдавшая за крупным, неведомо как очутившимся в княжестве южным махаоном.

– Вот же она, – указал вверх Сорел, отвлекая внимание Эстер от пассов.

– Где?.. Ой! Еще одна! И еще!.. Откуда их столько?

Яркие бабочки плясали хороводом вокруг Эстер, осыпая на нее золотую пыльцу с крыльев, и принцесса, кружащаяся в столпе искр, была похожа на беззаботную фейрис.

– Леди Русси, – поклонился Сорел.

– Ваше сиятельство, – присела в книксене принцесса. – Не составите ли компанию на прогулке? Сегодня чудесная погода!

– Конечно!

На усыпанной мелким гравием дорожке еще сохранились следы граблей садовников, в ярко-зеленых весенних кронах гомонили птицы, а в чашечках пионов крупными бриллиантами горела роса.

– Лорд, – едва слышно прошелестела девушка, – будьте готовы бежать сразу после лабиринта.

– Бежать? Куда? От кого?

– От них, – Эстер кивнула на фрейлин, следующих за ними в пяти шагах.

– Зачем?

– Увидите, – улыбнулась девушка. – Готовы? За мной!

Подобрав юбки, Эстер бросилась в декоративную, специально созданную садовниками чащу – с травой по пояс, с буреломом и нестриженым кустарником. Сорел, отдуваясь и мысленно чертыхаясь, полез за ней, собирая на себя мокрую паутину, растянутую между ветками. Обескураженные фрейлины причитающими баньши застыли на дорожке.