Кукловод Тысячи и одного заговора

Юрченко Сергей Георгиевич

Разумеется, прилетев к обнаруженным Холмам, мы не ринулись сразу вниз. "Разведка" — это синоним "выживания", а здоровая паранойя — залог здоровья параноика. Так что, обнаружив вход в пещеру в склоне холма над небольшой балкой, мы не прошли в него, а отправили туда Смотрящего. Пока отлично видящее в темноте порождение варпа неторопливо двигалось по подземным тоннелям, отмечая патрули морлоков, я уселся на спине крикуна, парящего невысоко от земли, и погрузился в медитацию.

В принципе, когда я поднимался после освоения Мантры, до меня дошла одна мысль, после осознания которой мне захотелось побиться головой о ближайшую стену. Благо, что стены поблизости не оказалось, да и Лёсса с Иримэ отвлекли. И мысль эта была уникально проста и примитивна: "не следует доверять Изменяющему пути и считать его благим богом". Я несколько раз повторял это моим последователям, но сам почему-то забыл эту несомненную истину. А помнить — следует. Хотя бы потому, что к тем, кто ему не доверяет, демонстрируя амбиции и неподчинение, —

Кукловод Тысячи и одного заговора относится заведомо лучше, чем к беспрекословно следующим божественному откровению. Вспомнить только "Великого колдуна" Гавалона [55] , который так старательно следовал подсказкам Архитектора судеб, что сам обрушил на себя то, чего так старался избежать, посчитав, что Посланник Инженера времени прибудет для его, Гавалона, защиты, а не в связи с собственными целями, как Повелителя перемен, так и самого Сатораэля. Результат был далек от желаемого… для Гавалона. А вот демон и Темный бог как раз желаемое получили. Как ни странно, но, похоже, что желаемого достигла и простая девушка, амбициям которой было далеко до гавалоновых, но которая старалась не смиряться с какими бы то ни было привходящими обстоятельствами.

55

Великий колдун Гавалон и Сатораэль, упомянутый ниже — герои книги Брайана Крейга "Пешки Хаоса"

Так что я занялся своим сознанием. Надежда отследить влияние, которое оказывает на меня принципал культа, была, скажем так мягко, довольно смутная, но отказ от нее — заведомо противоречит базовым постулатам моей веры.

Взглянуть на самого себя — фокус довольно-таки нетривиальный. И результат во многом зависит от того, что использовано в качестве зеркала. Я в качестве такого обратился к глазам Иримэ.

Шаг. Всмотреться в свое отражение в чужих глазах. Обычное зеркало для этого почему-то не подходит, хоть стеклянное, хоть металлическое. А вот отражением в клинке можно и полюбоваться не без пользы. Но все равно чужой взгляд дает лучшие результаты. В Конторе мы смотрели друг на друга, что вызывало у непосвященных ожидаемый, но все равно неприятный поток шуток, на тему любующихся друг другом мужиков. Впрочем, обычно такие шуточки быстро прекращались, поскольку среди аналитиков в "группе психов" я был единственным представителем. Остальные же "психи" — матерые оперативники, получившие способности не иначе как на поле боя. Так что шуточки быстро доходили до фазы "в зубах бывают промежутки" и прекращались. Относительно причин моего казуса аналитики (не исключая и меня) разрабатывали различные гипотезы, впрочем, так и оставшиеся без подтверждения, поскольку самые гуманные из придуманных нами экспериментов предусматривали 30 % шансов на выживание у экспериментальной группы, и не более 50 % — у контрольной. Пока что наиболее правдоподобной признавалась гипотеза, что способности у меня — наследственные, так что за детьми спецназовцев тщательно наблюдали. Но поскольку и у меня-то способности до соскальзывания были в лучшем случае — стохастическими и не поддающимися прогнозированию, то удивляться тому, что ничего пока что не выявили — не приходилось. Но вот освоить некоторые фокусы из тех, которым обучали спецов — мне удалось. И сейчас я пытаюсь воспользоваться одним из них.

Шаг. Всмотреться в отражение, представляя себя Бездной, которая вглядывается в человека.

Шаг. Увидеть собственное "я", и безжалостно, холодным лезвием воли, разделить это целое на часть, чтобы последовательно проверить каждую пылинку. А потом — собрать обратно, чтобы убедиться, что полученное целое — все еще "я".

Шаг. Освободиться от чужого взгляда, отпуская бездну-что-вовне, воссоединяя душу и разум.

Шаг. Встряхнуться, сбрасывая с себя брызги потустороннего…

Система зачла мне проведенные действия за шаманский ритуал "Взгляд из Бездны", "с определенной вероятностью позволяет выявить внешние воздействия на разум", каковой и оказался записан в мою Книгу.

Разумеется, никаких закладок от принципала мне выявить не удалось, тем более, что по ходу проведения ритуала у меня возникли некоторые (возможно — необоснованные) подозрения, по поводу того, чьими же глазами я смотрю на себя в ходе его проведения. Но кое-что полезное выявить все-таки удалось.

— Боль сжигает твои душу и тело, — намеренно перевирая текст под ситуацию напевал я под удивленным взглядом Иримэ.

— Страх смывает и верность, и веру, — "малый дух разума" забился в призрачных когтях.

— Варп вонзился когтями в твой разум.

— Кровь разносит заразу!

К счастью, орочий шаман, успевший перед гибелью натравить на меня этого духа — был не более чем учеником. Более опытные и ценные члены магического сообщества Орды были настроены на более прямые способы противостояния. Так что зацепившийся дух был именно "малым", а не чудовищем уровня, близкого к элементалу разума. И с тварью Нижнего мира, задачей которой было "помутить разум, лишить ясного мышления", удалось договориться, пусть и методом "добрым словом и штурмовым проклятьем можно добиться много большего, чем просто добрым словом". Так что теперь

в моем арсенале есть и договор с малым духом разума. "Лишает ясности мышления". В игровых терминах — уменьшает точность и шанс на нанесение критического удара. Не сказать, чтобы слегка ослабить одного не слишком сильного врага (На сильном — может и не сработать, это мне просто так повезло. Наверное "Укача" сработала), потратив на это целую минуту (в бою — бездна времени) будет так уж сверхполезно. Но меня порадовало другое. Похоже, у меня будет чем закрыть мою главную слабость, а точнее — совершенную мной ошибку: то, что я не взял Книгу Разума. Конечно, духа надо будет развивать, подкармливать, устанавливать с ним хорошие отношения, что после не слишком удачного знакомства — будет затруднительно, но главное — возможность есть. А уж то, что для ее использования требуется приложить усилия — это уже вторично.

— Что случилось? — встревоженно спросила Иримэ, заметив, что я уже "вернулся к реальности". Идеальная девушка: увидев, что я чем-то занят, не стала требовать, чтобы я немедленно объяснил ей, "что происходит", а решила, что раз я что-то делаю, то значит — это зачем-то нужно, и дождалась, пока я закончу.

В ответ я рассказал эльфийке о том, что я делал и что обнаружил в итоге. Она кивнула.

— Да, Битор говорил, что магию Говорящих-с-Лесом постоянно недооценивают, и что она гораздо обширнее и могущественнее, чем принято считать. А еще он произносил нехорошие слова, которые мама мне запретила запоминать, — эльфийка лукаво улыбнулась, показывая, что эти самые "нехорошие слова" она еще и записала, чтобы уж точно не забыть, — в адрес "закосневших в невежестве ублюдков, которые ограничивают Дар Матери, отказываясь общаться с кем-либо, кроме Духов Леса".

Я кивнул, и обратил взгляд на системные сообщения, чтобы убедиться, что Смотрящий все еще обследует подземное пространство, отмечая на карте скопления морлоков, а также места, которые могут содержать что-то интересное.

Из увиденного можно было сделать вывод, что когда-то эта пещера использовалась как храм каким-то культом. Не то скрытность входила в число постулатов Символа веры культа, не то он уже до Войны богов был на нелегальном положении, но заселившиеся в пещеру гораздо позже морлоки отыскали отнюдь не все тайники, открывшиеся взгляду нерожденной твари, специально созданной для того, чтобы прятаться самой и искать спрятанное другими. И все равно уверенности, что Смотрящий найдет все — не было от слова "совсем" и до слова "вообще".

Пока же Смотрящий продвигался по зонам, которые еще оставались скрытыми "туманом войны", я, предупредив Иримэ, открыл малые врата нижнего мира, и отправился пообщаться с малым духом разума. Дух был сильно на меня обижен, а Дипломатия срабатывала с трудом и через раз, ведь мне требовалось не "заставить духа совершить прописанные в скрипте действия (подписать договор)", а реально выяснить, на что он обижается и попытаться загладить причину конфликта. Как выяснилось в результате длительной беседы, дух обижался даже не на угрозы, каковые он посчитал правомерными со стороны более сильного существа, а на то, что его посчитали способным только на мелкие пакости. По итогам общения был составлен новый договор, по которому, по моему призыву дух может получить доступ к тому, что я слышу, а за это — будет подсказывать мне, когда собеседник не верит тому, что говорит. Похоже, что дух немного успокоился и стал более благожелательно настроен. По крайней мере — время подготовки его атакующей способности сократилось с минуты до 50 секунд. Разумеется, это не сделало заклятье убер-плюшкой и вундервафлей, но вот как признак улучшения отношений с духом — порадовало.

Разумеется, подобный исход переговоров навел меня на мысль, что стоит поговорить и с двумя другими контракторами, чтобы попытаться выяснить: нет ли и у них сенсорных способностей, но тут меня вывел из транса сигнал систему, сообщающий о завершении Смотрящим поставленной задачи.

Очнувшись, я призвал уже знакомого Огнеглазого, феечки вызвали стаю орнисов, а Иримэ засветила Огненный светлячок. И двинулись исследовать пещеру.

Глава 10. Под Холмом

Вход в пещеру был узким, так что протискиваться пришлось по одному. Первым шагнул под землю Архаон. Даже если там и есть кто-то, кто смог обмануть Смотрящего, для огнеглазого его удар будет менее опасен, чем для любого из остальных, за исключением, разве что, меня. Подобные нам не погибают, но "отступают в варп для перегруппировки".

За узким входом раскрылось удивительно обширное пространство, мягко намекающее на некоторую неестественность происхождения пещеры. Пространство оказалось весьма благоустроенным… ну, то есть, если не обращать внимания на регулярно встречающиеся следы бурной жизнедеятельности морлоков. Кстати сказать, следы эти отнюдь не были "отходами" жизнедеятельности, но потугами на некое художественное творчество. Несимметричные, не повторяющиеся, но гармоничные и привлекательные узоры, оставшиеся от прежних хозяев пещеры, были везде, где могли дотянуться низкорослые морлоки, заляпаны картинами, наглядно говорящими о морлочьем понимании прекрасного… и об их образе жизни.