Кукловоды и марионетки. Воспоминания помощника председателя КГБ Крючкова
Шрифт:
Итак, что же кардинально нового привнес в историческую науку диссертант? Мы, наконец-то, благодаря ему разобрались в разнице между терминами «авария» и «катастрофа». Как отмечает автор, «с первых дней катастрофы на станции Арзамас-1 происшедшее событие многие, начиная с высших звеньев руководства страной, прессы и электронных СМИ, относили к разряду аварии. Известны принципиальные отличия терминов «авария» и «катастрофа». Так, под «аварией» (итал. Avaria), от араб. Авар, «повреждение, ущерб», понимается выход из строя, повреждение какого-то механизма, машины и т. п. за время работы, движения (Советский энциклопедический словарь). В то же время катастрофа: греч. katastrophe – переворот, уничтожение, гибель – это внезапное бедствие, событие, влекущее за собой трагические последствия (разрушение, уничтожение, гибель чего-либо, кого-либо (Военный
23
http://www.dissercat.com/content/deyatelnost-tsentralnykh-i-mestnykh-organov-vlasti-po-likvidatsii-posledstvii-tekhnogennoi-k#ixzz2gTkbxvqO.
Вот так, славяне. Попробуйте только сказать теперь: «Авария на Чернобыльской АЭС» – сразу в научные ретрограды попадете. А бывшему губернатору Нижегородчины Ходыреву и мне, грешному, впору автоматом ученую степень «доктор исторических наук» присваивать за поистине революционную смелость и отвагу нобелевских (или, по крайней мере, сталинского-ленинских) научных первопроходцев в использовании строго научных понятий и терминов «диверсия» и «диверсант». В другой главе книги я еще подробно остановлюсь на выдающемся вкладе ученых-гуманитариев-обществоведов в развитие отечественной науки.
Однако шутки в сторону – предмет повествования очень серьезный. Ровно через год (!), 4 июня 1989 года, под Уфой происходит самая тяжелая по своим последствиям железнодорожная катастрофа двух поездов, случившаяся в результате взрыва газа из поврежденного магистрального трубопровода [24] . Простое совпадение дат двух печальных событий? Возможно, хотя и сомнительно.
А когда все в том же многострадальном 1988 году, 4-го (опять же!) октября, то есть ровно через четыре месяца после взрыва в Арзамасе, уже на станции «Свердловск-Сортировочный» рванула еще пара вагонов с разрядным грузом [25] и лишь в силу объективных обстоятельств это трагическое происшествие не совпало по времени с моментом прохождения через эту станцию железнодорожного состава с каким-то атомным специзделием из Свердловска-45, – это что, тоже прикажете списать в разряд «случайных временных совпадений»?
24
https://ru.wikipedia.org/wiki/,http://life-e.ru/zheleznodorozhnaya-
katastrofa-pod-ufoy-1989-god/
25
http://www.oblgazeta.ru/society/12899/
При желании можно было бы поднапрячь память и еще немало подобных странностей припомнить. Перечислю лишь некоторые из них, связанные с атомной энергетикой.
Далеко не все знают, что после произошедшей аварии на 4-м энергоблоке Чернобылю грозила еще более серьезная по своим масштабам катастрофа, после которой «матери городов русских» уж наверняка пришел бы конец. Дело в том, что выявилась реальная угроза «прожигания» раскаленной до нескольких тысяч градусов Цельсия активной зоной реактора, его радиоактивным ядром сначала конструкционного материала оболочки, а затем и бетонного фундамента четвертого энергоблока. К тому же значительно возросла нагрузка на основание здания из-за того, что вертолетчики (не по своей инициативе, конечно) стали сбрасывать в провал крыши 4-го энергоблока мешки с песком с добавлением свинцовых опилок, имевших значительный вес. Это уже позднее, слава богу, одумались и перешли к использованию боросодержащих соединений.
Так вот, историческую роль в прояснении обстановки с возможным движением вниз активной зоны реактора сыграли то ли четыре, то ли пять роботов-разведчиков – два из них были отечественными, остальные были получены в порядке оказания срочной помощи по линии МАГАТЭ. Все они героически погибли от закритичного уровня радиации, но перед собственной кончиной
А в чем заключалась тогда опасность? Да в том, что Чернобыльская станция была построена не на скальном основании, как следовало бы это сделать по уму-разуму, а на песчаных грунтах. И от огромного подземного резервуара высококачественных вод питьевых кондиций ядерный реактор отделяли лишь полсотни с лишним метров песка, глины и известняка. Раскаленный реактор прошел бы сквозь них, словно нож через кусок сливочного масла, и бухнулся бы в огромный водный бассейн. Взрыв, конечно, был бы грандиозным светопреставлением, а Припяти с Днепром навечно учинился бы ядерный кирдык…
Об этой вполне реальной угрозе дальнейшему существованию и Славутича, и «матери городов русских» честно и откровенно поведал миру в 2001 году председатель химкинской районной организации «Чернобыль России» Г. А. Винокуров в своем интервью изданию Социалистической народной партии России. Именно он, опытный горняк-атомщик, бывший работник Уч-Кудукского уранового рудника в Узбекистане, руководил на разрушенном 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС работой большой группы специалистов «Мосинжстроя», которые в запредельных условиях радиационной опасности в самые сжатые сроки осуществили проходку 200-метрового тоннеля (шахты) и тем самым дали возможность начать затем работы по укреплению дна реактора под его активной зоной [26] .
26
СР. 2001. № 17–18. С. 6.
Естественно, что после аварии стали искать «крайних» по всем направлениям – от физиков-теоретиков и создателей данного типа атомного реактора до проектировщиков и строителей станции. Закономерно возник также вопрос: а в чью это «мудрую» голову пришла шальная мысль строительства атомной станции фактически на берегу водохранилища, снабжающего столицу Украины питьевой водой, да еще и на столь непрочных грунтах? Этот же далеко не праздный вопрос стал весьма осязаемо витать в воздухе и после аварии в Волгодонске, на одном из основных объектов советского атомного машиностроения, где произошло обрушение стены предприятия. Сюда же можно «до кучи» добавить и скандал, поднятый вокруг идеи строительства Крымской АЭС в зоне тектонического разлома земной коры. Да и с Южно-Украинской и Хмельницкой АЭС тоже не все было гладко…
Картина оказалась удручающей. Заинтересованные организации и их должностные лица стали валить вину друг на друга, пытаясь решить при этом свои застарелые шкурные проблемы. Особенно ярко это проявилось в очень неприглядном эпизоде, связанном с фактической травлей и с последовавшей после этого трагической гибелью академика Легасова, но это уже отдельный серьезный разговор.
Кое-что чекистам все-таки удалось «нарыть». Было установлено, что значительная часть ведущих специалистов-проектировщиков, причастных к разработке главных конструкционных элементов промышленных зданий специального назначения, благополучно пребывают ныне за рубежом, покинув в разные годы СССР в основном по каналам эмиграции.
Занимались проработкой всех, даже самых невероятных, на первый взгляд, версий произошедших в стране катастроф советские органы госбезопасности? Занимались, конечно, да что толку?
Голова-то в государственном теле уже фактически отсутствовала, некому было важные решения принимать, некому было брать на себя лишнюю обузу и нести дополнительную моральную и политическую ответственность за происходящее в стране и вокруг нее.
Единое союзное государство вовсю рушилось по всем возможным швам и скрепам, а генсеку-президенту все происходящее внутри страны было до лампочки. Он после XIX партконференции всю внутреннюю политику страны забросил в пыльный угол и преимущественно стал, совсем как недавно до него «выдающийся защитник дела мира и социального прогресса» Никита Хрущев, дутый международный авторитет себе зарабатывать да за лаврами миротворца и почетными званиями гоняться – от нобелевского лауреата до «почетного немца».