Куколка

Пирс Лесли

Но даже если бы сейчас рядом с Бэлль были остальные девушки, она знала, что не смогла бы найти в смерти Фальдо даже намека на веселье. Он был непростым, противоречивым человеком, а сегодня ночью — настоящим животным. Он уверял, что ему нужно ее сердце. Тогда почему же он так ужасно к ней относился?

Неужели с мужчинами всегда так? Они хотят обладать женским телом, но им нет дела до души, и никогда они не увидят в ней никого, кроме проститутки.

Бэлль легла на кровать и укрылась одеялом. Неожиданно ее осенило: меньше всего сейчас ей стоит рассуждать о том, что думают о ней мужчины. Она почти нищая. Тех нескольких долларов, что платит ей

мисс Фрэнк, на жизнь не хватит. Как только закончится срок оплаченной аренды, явится хозяин и заявит права на дом. И где ей прикажете жить?

Марта не позволит ей устроиться ни в один приличный бордель. Остаются только отвратительные публичные дома на Робертсон-стрит.

Бэлль охватила паника. Что же ей делать?

Глава двадцать пятая

— Вот так-то, мисс Фрэнк. — Голос Бэлль немного дрожал, потому что она видела, как напугана пожилая женщина услышанным. — Я подумала, что должна рассказать вам всю правду, ведь вы были так добры ко мне.

Она глаз не сомкнула, думая о своем будущем. Больше всего ей хотелось бежать — побросать все свои пожитки в чемодан и сесть на первый же поезд из Нового Орлеана. Но слабенький голосок здравого смысла шептал: «Куда ты намерена ехать? Трудно начинать все с нуля в чужом городе, где ты никого не знаешь».

Этот же здравый смысл посоветовал ей пойти к мисс Фрэнк и все ей рассказать. Бэлль решила, что, поскольку пожилая дама была очень добра к ней, она может согласиться сказать полиции, что ее помощницу зовут Энн Талбот, если они станут об этом спрашивать. Бэлль полагала, что сможет остаться в Новом Орлеане, если в свободное время будет подрабатывать официанткой.

— Вы полагаете, я готова солгать полиции, что знаю вас как Энн Талбот?! — воскликнула мисс Фрэнк, тут же переходя на официальный тон.

Бэлль услышала недовольство в ее голосе, и внутри у нее все затрепетало. Когда во время своего признания она видела ужас на лице мисс Фрэнк, она ошибочно решила, что женщина поражена тем, сколько Бэлль довелось пережить. Но сейчас стало ясно, что шляпница не испытывала к ней ничего, кроме отвращения.

— Я не прошу вас обманывать. Я работала у вас, и мне кажется, не важно, под каким именем вы меня знаете, — продолжала уговаривать Бэлль.

— Для меня это имеет огромное значение! — отрезала пожилая дама. — Никто не называется чужим именем, если не замышляет ничего дурного.

— Но я уже объяснила вам, почему мистер Рейс заставил меня назваться чужим именем и как я оказалась в Новом Орлеане. Неужели вы полагаете, что я недостаточно настрадалась? Если бы подобное случилось с вами, неужели вам не захотелось бы выпутаться из сложившейся ситуации во что бы то ни стало?

— Я не верю, что у вас не было выбора. Мне кажется, вы сбились с истинного пути, а потом сочинили сказочку, чтобы сделать из себя жертву, — сухо произнесла мисс Фрэнк. Ее маленькое личико стало суровым. На нем отразилось негодование. — И еще я не верю, что этот мужчина, который вас содержал, скончался от естественных причин. Только не теперь, когда ваш синий подбородок свидетельствует о том, что вы дрались! Но даже если оставить без внимания эту сторону дела, что станет с моим магазинчиком, если покупатели узнают, кто вы? Они и шагу не ступят в мой магазин! Не говоря уже о том, что никто не примерит ни одной шляпки, к которой вы прикасались.

Бэлль чувствовала

себя так, как будто ее ударили под дых. Она не подумала о том, что ей могут не поверить, и меньше всего ожидала, что мисс Фрэнк увидит в ней только проститутку, от которой нужно держаться подальше, как от прокаженной.

— От меня они ничего не подцепят! — выпалила Бэлль. — Хотя могут заразиться от собственных мужей, большинство которых, держу пари, регулярно посещают Район.

Ошеломленная мисс Фрэнк ловила воздух ртом.

— Как вы смеете клеветать!

Бэлль тут же поняла, что сваляла дурака, когда понадеялась, что эта маленькая старая дева сможет понять, через что ей довелось пройти, и посочувствовать. Общество, в котором росла мисс Фрэнк, было столь консервативным, что такие женщины, как она, ничего не знали о собственном теле. Даже если бы Бэлль призналась, что всего лишь целовалась с мужчиной, мисс Фрэнк скорее всего потянулась бы за нюхательной солью.

Но Бэлль не собиралась вымаливать у нее прощения за то, в чем не было ее вины. И рыдать она тоже не собиралась. Она не намерена была позволять этой глупой старухе прятаться за своими старомодными, чопорными взглядами.

— Это истинная правда, — упрямо повторила Бэлль. — Почему люди считают проституток людьми третьего сорта? Если бы не мужчины, проституции не было бы! И я могу заверить вас, что услугами проституток неизменно пользуются так называемые «достопочтенные» женатые мужчины. Если бы их жены выполняли свои супружеские обязанности, к публичным девкам никто бы не обращался. Поэтому вашим оскорбленным покупательницам следует посмотреть на себя, прежде чем тыкать пальцем в меня.

— Никогда не слышала ничего более гадкого! — Мисс Фрэнк по-прежнему ловила воздух ртом. Ее лицо побагровело.

— Гадкого! Сейчас я скажу вам, что гадко, — злобно произнесла Бэлль. — Гадко, что я работала у вас каждый день и вы делали вид, что я вам нравлюсь. Однако когда я рассказала вам правду о том, как я здесь оказалась, вы отвернулись от меня. Я считала вас доброй женщиной. Я действительно верила, что вы мне поможете.

— Я хочу, чтобы вы немедленно покинули мой магазин! — визгливым голосом воскликнула мисс Фрэнк. — Уходите сейчас же, маленькая проститутка!

Бэлль знала, что должна уйти; никакие слова не смогут разрушить предрассудки этой женщины.

— Отлично, я уйду, — произнесла Бэлль, бросаясь к рабочей скамье и хватая небольшую горку шляпок, сделанных по ее эскизам. — Но эти шляпки вы не сможете продать. Я схожу в «Анжелику» и сообщу, что последний заказ разработала и сделала проститутка. Вероятно, если хозяйки магазина похожи на вас, они захотят все вам вернуть!

Лицо мисс Фрэнк сморщилось, и на долю секунды Бэлль пожалела о сказанном. Но она была слишком обижена, чтобы отступать; до недавнего времени девушка искренне верила, что симпатия, которую она чувствовала к этой женщине, взаимна.

— Мне семнадцать. Я прошла через ад. Меня выкрали из дома и увезли за несколько тысяч километров. Я не имею ни малейшего понятия, когда вернусь на родину, — с яростью бросила она, размахивая стопкой шляпок. — Робкая надежда на то, что мне удастся обрести почву под ногами, умерла вчера с мистером Рейсом, но я полагала, что у меня есть по крайней мере один настоящий друг, который выслушает меня и посоветует, что мне делать, а не станет осуждать. Какой же дурой я была!

Бэлль испытала небольшое облегчение, когда увидела краску стыда на лице старушки, но тут же отвернулась и вышла из магазина.