Кукольная королева
Шрифт:
Дэй долго молчал.
— Я думал, что смогу защитить тебя от всего, — когда он заговорил, в голосе его сквозила усталость и горечь. — Но я забыл, что не создан быть защитником.
— Кто тебе сказал?
Он не ответил.
— Арон, эта тварь владела какими-то чарами… искусством влезать в головы. И у неё были сотни лет, чтобы усовершенствовать своё мастерство. Никто бы не справился, даже ты.
— Ты справилась.
— Не
— Таша, я не имею права на ошибку. Не в том, что касается тебя. — Он вздохнул. — Особенно после моих громких слов.
— Арон…
Мягко разжав её переплетённые руки, он встал.
— Больше никаких бдений со мной. Спи.
Таша следила, как он делает первые шаги к выходу.
— Не уходи.
Дэй замер. Оглянулся.
— Не уходи, — повторила она. — Побудь со мной. Этой ночью мне уже не заснуть.
Он долго, чуть прищурившись, всматривался в её лицо.
Затем, вздохнув даже как-то стоически, потянулся за одеялом.
— Ложись, — велел он.
Таша охотно откинулась на подушку, позволив пуховым объятьям одеяла накрыть себя с головой.
Арон откинул верхний край с её лица. Заботливо подоткнул боковые.
Осторожно опустился на краешек кровати — сейчас его глаза отливали весенней зеленью.
— Таша, пообещай мне кое-что.
— Смотря что.
— Если такое когда-нибудь повторится, оставь меня. Не вмешивайся.
Она скрыла фырк широким зевком.
— И не подумаю.
— Таша, я не шучу.
— Я тоже. — Она смотрела на дэя очень серьёзно. — Я тебя не оставлю. Никогда. И хватит об этом.
Он только головой покачал; пока она, колеблясь, сжала край одеяла в пальцах.
Спросить или не спросить?..
— Арон, — всё-таки нерешительно произнесла Таша, — а кто такая…
— Лоура? — голос его был сух. — Очень дорогой мне человек. Но она умерла. Давно.
— Я так и поняла. — И что лучше перевести тему, тоже. — Ладно, раз уж ты решил уложить меня спать… может, расскажешь сказку?
Он недоумённо вскинул бровь.
— Сказку?
— Ага, — мирно подтвердила она. — Или спой что-нибудь. Вместо колыбельной.
В его глазах мелькнула усталая улыбка.
Ну наконец-то оттаял!
— Спеть могу, — сказал он. — Но учти, у меня совершенно нет баюкающего опыта.
— Ты никому не пел колыбельные?
— Нет.
— Даже не надейся.
— Посмотрим.
Он не стал прокашливаться или усаживаться поудобнее. Просто некоторое время смотрел на свет, зеркально сиявший в его глазах, а потом запел мягким, тихим баритоном.
Таша не сразу поняла, что это та песня, которую в Потанми пела им девушка-менестрель.
— Паладины огня… это то, что мы знали всегда.
Кто подарит нам ветер, когда божества не хранят?
Кто коснётся плеча, когда нет ни меча, ни коня,
И найдёт, и удержит, всегда возвращая назад…
Странно, что он так хорошо её запомнил.
Ещё более странно, что в словах теперь слышалось что-то совсем иное. Что-то очень… знакомое.
А потом Таша почувствовала, что всё-таки засыпает.
— …подойди. Посмотри. В его взгляде — туман и трава…
Голос Арона был окутан дымкой предсонья; а ей почему-то вспомнился его взгляд, обращённый к той, что давно стала призраком.
Но и сейчас — как тогда и всегда — любимой.
— …это те, кого ждёшь…
И на один краткий миг, прежде чем провалиться в сонную черноту, со странной щемящей болью Таша осознала…
…он никогда не будет смотреть на тебя так, как смотрел на неё.
***
…превращение уже входило в привычку. Труднее всего было осадить зверя, в первые мгновения особо норовившего захватить контроль, но и с этим Таша уже справлялась без особого труда. А неприятные ощущения… почти не замечались. Ну, щекотно слегка. Почти как чихнуть.
Удостоверившись, что одежда надёжно спрятана, белая кошка вспрыгнула на подоконник и качнула хвостом, размышляя. После перекидки всегда сосало в желудке — из-за больших затрат энергии, мама объясняла; и, поколебавшись, она всё же прыгнула на соседний карниз, чтобы, юркнув в щель приоткрытого окна, скакнуть на стол. В пустую кухню, туда, где дожидались папу ломтики копчёной говядины.
Конечно, они для папы — но, наверное, он не обессудит, если она возьмёт один маленький…
Дыхание она расслышала слишком поздно. Лишь за миг до того, как услышала шаги.
И этого мига явно было недостаточно.
Наверное, Альмон задумался о чём-то. Потому и застыл у кухонного порога: неподвижно, неслышно. Но теперь — шагнул внутрь.
И на кошку, оцепеневшую с мясом в пасти, он среагировал куда быстрее, чем Таша могла ожидать.