Кукольное тело
Шрифт:
— Эм-м… А… Сэнда… Гелл… Вы… Так… Добры… Благо… — замялась незнакомка, покраснев так, как будто её смачно поцеловало солнце.
— Благодарим вас, господин Гелл! — рассмеялась юная девушка и взяла пару сияющих стрекоз.
Сэнда улыбнулся, поклонился и продолжил свой путь, слушая громкий девичий шёпот:
— Рит, ты чего так размазалась! Рит, приди в себя! Помощник нашего главы — мастер красивых слов! Ни разу не скромный человек! Любимец женщин! Рит, очнись! Рит! Рит!..
Сэнда свернул на ближайшую улочку, поднялся по широким тысячелетним ступеням и остановился вершине. Раскрасневшийся, запыхавшийся, он вдохнул
— Ба! Клянусь Полуночным: девушки — лучшие его творения!
Спустившись, Сэнда обошёл тихий дворик.
Внезапно послышался грохот колёс и цокот копыт. Мужчина предусмотрительно отошёл в сторону. Вскоре показалась повозка. Пара мгновений — и мимо пронеслась лошадь, таща за собой телегу с клетками, где сидели кудахчущие курицы. Лицо возницы скрывал большой белый капюшон такого же белого плаща.
— Да что же это такое! Тьфу! Куриный лихач! Тьфу! Пора вводить плату за превышение скорости! — Сэнда выплюнул перья.
Злобно бурча, он завернул за угол, прошел немного вперёд, взбежал по ступеням Павильона Неприкаянных и исчез за дверью. Одна комната, другая, третья, подвалы… В Павильоне царила тишина: она покоилась на гробах, теперь никому не нужных, лежала на фонарях, в которых уже догорели свечи, проваливалась в большие щели на половицах. Сэнда передёрнул плечами, подошёл к самой дальней двери, отодвинул её и очутился в прохладной комнате. В крошечное окошко едва пробивались солнечные лучи, пытаясь коснуться гроба, стоящего на нескольких столах, сдвинутых друг к другу. Покачав головой, мужчина подошел поближе к этому гробу и увидел Лита: лёжа на боку, он спал, обнявшись с гиеной. Зверь мирно посапывал, пуская слюни на волосы главы.
«Вот же охранничек… Заходи кто хочет! А Лит всё-таки уснул… Это хорошо. Это очень хорошо! Бедолага места себе не находит уже. Ба! Уже тринадцатый день! А дела как из рога изобилия сыпятся! Не позволю себе разбудить его, сам разберусь. И вообще, это я-то легкомысленно отношусь к смерти?! Я хоть на кровати сплю! В девичьих тёплых объятьях! В отличие от некоторых…» — подумал Сэнда.
Мужчина нашёл в своей сумке тряпичную куклу и положил её на другой, перевёрнутый гроб: тот служил столом. Закрыв сумку, мужчина тихонько пошёл к двери. На пустоши истошно проорал невесть откуда взявшийся петух: обычно там были только останки обугленных трупов. Сэнда вздрогнул. Гиена проснулась и, высунув язык, попыталась вылезти из гроба, пихая Лита лапами в грудь. После пары толчков Лит подскочил и затуманенным взором уставился на Сэнду.
— Ты… Кто? — пробормотал он.
— Ба! Утречка! — проворчал напарник.
— Ясно… — пробормотал Лит и широко зевнул.
Его взгляд немного прояснился. Вытолкав зверя из гроба, глава вылез сам, поправил одежды, ладонями вытер слюни с волос и уставился на напарника так, словно был готов уложить его в этот же гроб и накрыть крышкой.
— Опять всю ночь читал? — спросил Сэнда.
— Мг-м… — нахмурившись, кивнул он.
— Нашёл что-нибудь?
— Нг-м… — Лит покачал головой, нахмурившись ещё сильнее.
— Зато у меня есть вести! Утром донесли, что один баша нашёл отрубленную голову! Это уже третий!
Кивнув, Лит вышел из комнаты. Гиена засеменила следом. Сэнда вышел последним, задвинув за собой дверь.
Хмельная
Актёр встал с мягкой постели и потянулся. В окно прибивались первые лучи солнца, но они пока не могли хоть чуть-чуть согреть прохладную комнату.
— Какой сегодня прекрасный день, — сонно пробормотал он, почёсывая щёку. — Одно удовольствие медитировать, вдохновляться и творить!
Протерев глаза, он спустился, вслушиваясь в тишину: казалось, даже воздух звенел. Пройдя несколько пустых комнат, мужчина очутился на открытой кухне. Вдохнув осеннюю сырость и терпкий аромат пурпурных крокусов, актёр подошёл к низенькому каменному столу, посредине которого было выдолблено углубление: здесь лежали поленья. Над углублением в одну точку сходились четыре металлических прута. На краю стола валялось огниво. Рядом лежал веер, изрисованный витиеватыми узорами, и стоял маленький чугунный чайник, до краёв наполненный водой. Взяв огниво в руки, актёр треснул кресалом о кремень. Вспыхнули искры. Трут воспламенился. Актёр положил огниво, кинул трут в углубление, взял веер и начал легонько раздувать огонь. Первые языки пламени облизнули поленья.
Мужчина отложил веер в сторону и повесил чайник на крепкий крючок. Ещё раз потянувшись, актёр ушёл в другую комнату, единственным убранством которой были зеркала: маленькие и большие, с полочками и без них, они висели на каждой стене. На самих же полочках стояли коробки, глиняные сосуды, костяные шкатулки: в них хранились высушенные цветы, вина, красивые камни, драгоценные и полудрагоценные. Актёр подошёл к самому большому и рассмотрел себя с головы для ног.
— Не хватает времени, не хватает, — проворчал он, увидев темнеющие корни. — Уже и волосы успели отрасти!
Протянув левую руку к полочке, мужчина взял пузатый пузырёк, взболтнул его и поставил на место.
— Не хватит.
На кухне запыхтел чайник. Мужчина вернулся, достал из шкафчика глиняный чайник, пиалу и бумажный пакетик.
Открыв его, он с наслаждением вдохнул аромат чайного листа и сушёной вишни. Бросив горсть в чайник, залил её кипятком и убрал пакетик на место. Снаружи, во дворике, что-то зашуршало. Налив чай в пиалу, мужчина вышел из комнаты и увидел просторные клетки, в которых копошились белоснежные кролики. Они грызли морковь и смешно шевелили ушами. Актёр улыбнулся и сделал глоток, слушая, как утренний ветер шуршит жёлтыми да красными листьями…
Внезапно до его ушей долетели встревоженные голоса:
— Смотрите!
— Голова!
— Мамочки…
— Кто это сделал?
— Давай посмотрим!
— Что-то уже случилось?.. — пробормотал мужчина. — С утра пораньше?
Оставив недопитый чай на столе, актёр быстро переоделся и, ведомый любопытством, покинул дом.
Улица Танцующих Грешников.
На улочке уже топтались случайные прохожие. Баша отталкивали людей. Но, увидев главу, чаганцы молча расступились и пропустили его. Сэнда пошёл следом и едва не упал: промеж его ног прошмыгнула хихикающая гиена. Сыщик увидел отрубленную голову с рассечённым виском. На камнях темнели уже подсохшие пятна крови: одни были вытянутыми, другие — круглыми.