Кукольный загробный мир
Шрифт:
— Хрумичева! Высоко сижу! Далеко гляжу!
Анвольская хихикнула, а шпаргалка-путешественница от неожиданности упала на пол. Галина попыталась подвинуть ее ногой к себе, но суровый взгляд физика уже запеленговал нарушение дисциплины. Где-то к середине урока, когда Гуц отвернулся в окно, Алексей тихонько ткнул в спину впереди сидящую Грельмах и шепотом произнес:
— Танька, во второй задаче ответ 12 или 12,5?
Та показала карманный калькулятор, запрещенное на уроках интеллектуальное оружие. Там стояли цифры: 12, 49999999.
— Офанареть можно.
К слову сказать, Парадов никогда не называл девушек — Таня, Лида, Марина или Света. Зато в его личной вселенной повсюду обитали Таньки, Лидки,
Этот день закончился без особых приключений для всех представителей девятого «а». Поздним вечером, когда большая и малая стрелки часов сливались в одну вертикальную линию, Кирилл Танилин записал в своем дневнике:
«Я уже неоднократно пожалел, что родился на земле. Впрочем, родись я на какой-нибудь другой земле, что бы изменилось? Нет здесь ни в чем радости: ни в работе, ни в отдыхе, ни в пустых развлечениях. Кто-то из Библии сказал: все суета и томление духа. Кажется, Соломон — царь такой. Три тысячи лет назад, как и сейчас, некоторые тоже гнили от депрессий.
Кажется, сдохну я скоро… Нет, правда, предчувствие такое, и сны снятся соответствующие. Кладбище — вот самое прекрасное место на планете: там уже никто ни с кем не спорит и не действует никому на нервы. Почему бы сразу не рождаться на кладбище? Младенцы, из года в год растущие в гробах… Вот тема для фильма ужасов.
Контрольную по физике сегодня сделал за полчаса, хотел взяться за второй вариант, потом подумал: оно мне надо? Решил помочь Бомцаеву — он, бедный, является самым неудачным соединением аминокислот в нашем классе. Ни внешности, ни ума, ни спортивных данных. Прости, Боцман, это правда. Физик, кстати, лучше владеет формулами, чем математичка. Это я как специалист говорю.
Земля-матушка, космос-батюшка, простите меня, если нагрешил…
Вот напоследок несколько философских мыслей:
«Безумие — это высшее состояние души» (сказал Конфуций)
«Самый мудрый в мире человек — это Конфуций» (сказал Конфуций)
«Самый мудрый в мире человек — это Конфуций» (сказал Конфуций)
«Мысль, повторенная два раза подряд — это не тавтология, это склероз…» (Догадаетесь? — Конфуций сказал)
Если для кого-то утро вечера мудренее, то у меня утро вечера трезвее…»
Дописав последнюю строчку, Кирилл исполнил ритуал вхождения в ночь. Так красиво он называл принятие внутрь себя волшебной воды, которая грела и успокаивала. Успев привыкнуть к ее вкусу, он каждый раз морщился все меньше, а закусывал обычно свежим помидором. Но сегодня стопки ему показалось уже мало. По-тихому, чтоб родители не услышали предательских бульков, он налил еще и повторил процедуру. Жидкость горчила в горле, но несла сладость измученной душе.
Так прошел день…
Потом еще один…
И еще…
Наступила пятница, а с ней и очередное заседание Великого Триумвирата. Алексей пришел на встречу в черной бабочке, прикрепленной булавкой к воротнику рубашки. И где он ее раздобыл? Члены тайного общества с легким изумлением посмотрели на нее, но словесных комментариев не последовало. Принялись тасовать карты, передавая их по кругу.
— Если мне сегодня третий раз подряд выпадет черный
— Ага.
— Не ага, а так точно. — Парадов поправил бабочку и обратился к Литарскому: — А ты че такой хмурый?
— А-а… в этой суете всякой домашнюю работу еще не сделал.
— Нашел из-за чего переживать. Как говорит наша англичанка: «работа не work, в лес не убежит».
В квартире Клетчатого обитал кот Дармоед. Он вдруг задумал помешать совещанию великих особ, запрыгнул на стол и принялся нюхать карты, виляя хвостом. Так как кот был полностью черного цвета, то его определили как представителя темных сил. Клетко посадил его себе на плечо, завершая раскладывать карты:
— Ну что, самый торжественный момент. Вскрываемся!
На этот раз пиковый туз достался Литарскому, он равнодушно посмотрел на черный клин, пробормотал что-то там насчет превратностей судьбы и пожал лапу Дармоеду. Туз червей снова оказался у Клетчатого, его не смываемая с лица улыбка стала еще шире.
— И за что тебя черви так любят? — поинтересовался Алексей.
Клетко написал задание, заклеил его в конверт и отдал Стасу. Квартира его выглядела довольно ухоженной для простых советских тружеников. По стенам — моющиеся обои, слегка позолоченные, с изящным, чуть выпуклым рисунком. На полу модный ныне линолеум, заделанный под паркет. В каждой комнате ковры да паласы, а в зале еще располагалась богатая югославская стенка. И это при том, что его мать работала простой нянечкой в детском саду, а отец…
— Клетчатый, все забываю спросить, кто у тебя отец? — поинтересовался Парадов.
— В бане работает.
— В бане? И кем же он там работает? — Алексей улыбнулся и почесал себе нос. — Умывальников начальник и мочалок командир?
— Ну… что-то типа того.
Когда гости уже собирались уходить, хозяин квартиры, выпустив наконец Дармоеда на волю, неожиданно произнес:
— Здесь и сейчас!
У Литарского брови, одна за другой, полезли на лоб:
— Так быстро? — от распечатал конверт и принялся вслух читать: — «Ты должен завербовать в наш союз еще одного члена из общества людей». Во как!
— Кстати, — легко поддержал Парадов, — эта идея уже давно у меня на уме вертится. В самом деле, чего мы друг над другом только издеваемся, когда есть возможность поиздеваться над сарацинами да неверными? Стас, у тебя имеется кто-нибудь на примете?
Литарский задумался, разглядывая рисунок на обоях: там некоторые подобия растений переплетались в сложном геометрическом узоре. Любовь Михайловна, любительница нелинейных функций, такое бы оценила.
— Ладно, это уже моя проблема. Только как теперь будет называться наш Триумвират? Не Квартет же?
— Триумвират + 1, о какое изящное решение! — Алексей восхитился собственной мысли. — Нет, просто Триумвират +. Вдруг еще другие члены появятся? Вдруг мы станем массовой общесоюзной организацией? Вдруг… — у него перехватило дыхание от грядущих перспектив, — мы власть в мире захватим?
Один раз в неделю в качестве подарка судьба посылала учащимся воскресное утро: не надо рано вставать, куда-то спешить, суетиться, отсыпайся — хоть до обеда. Кирилл лежал в кровати, потягивался да позевывал, рассматривая побеленный потолок, на котором рельефные неровности создавали абстрактные фигуры вымазанных известкой чудищ. Блаженное ничегонеделанье! Солнечные лучи струились сквозь незашторенное окно, открывая взору, как много в простом воздухе пыли. Стоило чуть тряхнуть одеялом, как пыль серыми снежинками начинала клубиться повсюду. Даже хотелось зажать нос и не дышать. Потом раздался приглушенный звонок в дверь, а через полминуты показалась лохматая голова Костика: