Кулак обезьяны
Шрифт:
— Костик, открой! Меня хотят убить! — орал Бублейников, барабаня кулаками в дверь бодаевской квартиры.
Первыми на его неистовые вопли отреагировали жильцы из других квартир, которые с негодованием стали требовать соблюдения тишины в столь неурочное время. Затем появился заспанный Костик.
— Ну, ты даешь, — поприветствовал он друга. — Знаешь, сколько сейчас времени?
— Ты понимаешь, — кричал Бублейников. — У меня на балконе кто-то стоит!
— Смеешься? — рассердился Костик. — Мне вставать на работу через три часа. Я по твоей милости не высплюсь.
— Я серьезно, — простонал Ленечка.
—
— Не знаю! Без лица и совершенно черный.
— Ты много выпил? — поинтересовался Костик. — Летом алкоголь плохо действует на мозги.
— Да послушай ты меня! — взмолился Бублейников. — Я ничего не пил! Сидел, работал, вышел на балкон — а там оно!
— В каком смысле — оно?
— В прямом. Что-то непонятное. Шипит. На меня хотело броситься. Лица нет!
Бодаев еще раз потер глаза, внимательно посмотрев на перепуганного Бублейникова, и, молча развернувшись, ушел в глубь коридора. Вернулся он через полминуты с тяжелой бейсбольной битой в одной руке и травматическим пистолетом в другой.
— Пойдем, посмотрим, — сурово сказал он приятелю.
Костя имел внушительную фигуру борца-тяжеловеса и кулаки, способные сокрушить любого, кто случайно окажется у него на пути. На ходу извинившись перед потревоженными соседями, Ленечка, под надежным прикрытием друга, отправился обратно в свою квартиру.
Бодаев, помахивая битой, тщательно обследовал балкон и каждый квадратный метр бублейниковского жилища, после чего заявил:
— Никого. Либо тебе померещилось, либо твой гость скрылся в неизвестном направлении. Ты же дверь не захлопнул, когда убегал. Он мог через чердак уйти.
— Почему это померещилось? — обиделся Бублейников. — Я похож на человека, которому мерещится всякая чертовщина?
— Когда с криками ломился ко мне, был похож.
— Слушай, Костян, я серьезно. При чем тут не захлопнутая дверь? Ведь можно и через балкон…
— Улететь, что ли? — хохотнул Костя. — Очухайся, У тебя пятый этаж!
— Ага. Только на балконе оно как-то очутилось. Несмотря на то что пятый этаж. И входная дверь, кстати, была заперта. Я сидел, работал, и если что — услышал бы. Ну, что скажешь?
Бодаев пожал могучими плечами.
— Не знаю. Думаю, галлюцинация. Вообще, дружок, ночью работать не надо. Лучше спать. Тогда ничего мерещиться не будет.
— Я человек творческий, мне лучше работается ночью, — запальчиво возразил начавший приходить в себя Бублейников.
— Тогда жди новой встречи с незнакомцем без лица, — зевнул Бодаев. — Только ко мне со всякими глупостями сегодня не стучись. Я спать пошел.
Проводив друга, Бублейников в изнеможении опустился в кресло. Короткая июньская ночь шла к концу, потихоньку стало светать. Ленечка с неудовольствием поймал себя на том, что непроизвольно косится в сторону открытого балкона. Даже сейчас воспоминание об увиденном приводило его в трепет. Бублейников готов был дать голову на отсечение — это не галлюцинация!
«Трус несчастный, — корил он себя. — Испугался, как маленький, крик поднял. Теперь весь подъезд будет надо мной потешаться».
Впрочем, общественное мнение его сейчас заботило в последнюю очередь. Всерьез волновало Бублейникова следующее — кто был незваный гость, что он делал ночью на его балконе, как туда попал и куда потом делся?
Но, как он ни напрягался, однозначного ответа не находил. В голове у Ленечки царил полный хаос, что неудивительно — прошедший день оказался просто нашпигован самыми разнообразными, в том числе драматическими событиями.
Уже под утро, так и не придя к какому-либо определенному выводу, обессиленный Бублейников заснул прямо в рабочем кресле.
Информация, полученная от Светланы, взволновала Максима. Он вдруг почувствовал необыкновенный прилив сил и хорошо знакомый ему азарт сыскаря, почуявшего след. Хотя зацепка была слабенькая и на полноценную версию пока не тянула, Печерников безотлагательно взялся за дело.
Он попросил Светлану уточнить, как выглядит и где именно торгует своими пирогами парень, угрожавший Кристине. Светлана даже выразила готовность сходить туда вместе с ним, но Максим вежливо, но твердо отклонил ее предложение. Не стал он звонить и своему приятелю из отделения милиции. Во-первых, знал, что тот сейчас особо помочь ничем не сможет, а во-вторых, был уверен, что на данном этапе прекрасно справится сам.
Действовать «на земле» он всегда любил, виртуозно владел техникой работы со свидетелями. Выйдя из дома и перейдя дорогу, Максим, беззаботно насвистывая, стал неторопливо прохаживаться взад-вперед, внимательно поглядывая вокруг. Место было довольно оживленное — рядом находилась автобусно-троллейбусная остановка, а невдалеке виднелся стеклянный павильон станции метро, к которому вела обсаженная кустами асфальтовая дорожка. Продавцов здесь хватало, даже с избытком. Торговали пивом, сигаретами, газетами, журналами, фастфудом, старыми книгами и еще бог знает чем. Время для сбыта было самое подходящее — люди возвращались с работы. Однако среди многочисленных палаток, передвижных фургонов и столиков Печерников не увидел маленького зеленого шатра с надписью «Русские пироги». Он несколько раз обошел площадку, где, по уверениям Светланы, обычно стоял продавец калорийного товара, однако никого похожего не обнаружил.
Вспомнив про калории, Максим вдруг подумал — для чего Кристина, которая, как и ее бабушка, была помешана на всевозможных диетах и, насколько он был наслышан, питалась в основном кефиром и яблоками, покупала пироги? Для себя? Вряд ли. Тогда для кого?
Максим подошел к киоску, где торговали прессой, а также всякой полезной мелочью, купил маленький розовый блокнот с котенком на обложке и шариковую ручку. Примостившись на шатких металлических перильцах, ограждающих газон возле остановки, он заполнил первую страницу — составил перечень первоочередных мероприятий. Другую страницу Максим отвел под вопросы, накопившиеся за сегодняшний день. Их оказалось немало. Последним, под номером двенадцать, был вопрос о пирогах.