Культура и мир
Шрифт:
Библиография
1. Bond M. Paddington's Adventures in England. – Л., 1978.
2. Gordon R. Doctor at Large. – Harmondsworth, 1975
3. Haran M. All That She Wants. – London, 1998
4. Kinsella S. (1) Shopoholic and Baby. – London, 2008.
5. Kinsella S. (2) Shopoholic Abroad. – London, 2005.
6. Kinsella S. (3) The Undomestic Goddess. – London, 2006.
7. Mortimer J. Rumpole and the Age of Miracles. – London. 1988.
8. Wodehouse P. G. Indiscretions of Archie. – Harmondsworth, 1977.
9. Демьянков В. З. Скрипт // Краткий словарь когнитивных терминов. – М., 1996.
10. Ермакова О. Н., Земская Е. А. К построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского диалога) // Русский язык и его функционирование:
11. Знаменская Т. А. Прием иронии в свете теории когнитивной грамматики // Языковая личность как предмет теоретической и прикладной лингвистики. – Тула, 2004.
И. В. Мишина. Любовь и творчество
В философской литературе как при характеристике индивидуальных форм поведения, сознания, творчества основное место как правило занимает представление о цельности, исключительности, неповторимости внутренней жизни, способностей и возможностей человека. Но совершенно необоснованно остается в тени и никак не находит себе места в этих характеристиках духовная потенция человека, его способность к глубоким чувствам, во многих случаях направляющим и организующим деятельность человека, наполняющим его сознание, формирующим цельность или, наоборот, приводящим к раздвоенности личности, создающим внутренние противоречия и жизненные конфликты. И главным среди этих чувств, и, возможно, самым таинственным является любовь.
Обращение к исследованию определяющего значения любви в пробуждении и стимулировании творческой активности человека представляет интерес теоретического, методологического и педагогического характера. Согласно проницательному суждению Л. Февра, история любви, впрочем, как и история жалости, ещё не написаны (Февр 1991: 123).
Любовь в структуре индивидуальности выступает как особая категория, обусловливающая внутреннюю активность человека, как в системе межчеловеческих коммуникаций, так и в повседневной жизни, она стимулирует творческий процесс, разрешение моральных проблем или, наоборот, формирует их неразрешимость и даже катастрофичность. Столкновения с жизненными противоречиями неизбежно становятся источником беспокойства, но одновременно они могут стать и стимулом духовного развития каждого человека, пробуждая способность к творческой деятельности.
Поиск путей и способов разрешения противоречий составляет основу духовного опыта. В условиях современности это приобретает особую важность, поскольку быстрые и резкие перемены в экономической, технологической, социально-политической, духовной сферах и без личных катастроф порождают состояние неопределенности и неустойчивости, «рассеянности в настоящем». Фиксация внимания на сиюминутных планах и целях при потере общего плана жизни не может свидетельствовать об устойчивости и надежности жизненных обстоятельств, поскольку способна вызывать обратный эффект – ограниченности смыслов, временности состояний, только сиюминутной значимости бытия и – как следствие этого – сомнения в абсолютном значении ценностных ориентиров. Вот в этих запутанных ситуациях именно любовь способна вывести человека на формы индивидуального поведения и самораскрытия, разрешения сложных жизненных дилемм, предлагая ему не разрешение конфликта, а замещение его новым более сильным влечением – влечением любви.
Активность человеческих чувств всегда являлась универсальной человеческой способностью: неутомимо человек восстанавливает в своем сознании разрушенные внешним вторжением действительности желанные образы его бытия. При этом так же, как и в процессе реального общения в сознании выстраивается диалог с предметом любви, противодействуя «разорванности», расплывчатости, неопределенности наличного существования. В этом случае субъект невольно стремится предвосхитить оценки со стороны значимых для него людей, рассчитывая на симпатию, сочувствие и сопереживание.
Данными обстоятельствами обусловлено и то, что окружающий мир становится для человека менее предсказуемым и прогнозируемым, а подобная ненадежность, неустойчивость, изменчивость обретает в силу этого способность содействовать большей свободе и полноте самореализации из-за отсутствия жесткой регламентации в построении жизненного сценария, а также превращается в постоянный источник внутреннего
Чувство любви, будучи всепроникающим и трудно постижимым, универсальным образом проявляется не только в способности оценивать действительность на основании возникшего впечатления, эмоционально-чувственной реакции, но также и в стремлении субъекта воспринимать и осознавать мир и собственную жизнь как единое завершенное, упорядоченное, оформленное целое. И если действительность постоянно нарушает устойчивость человеческих представлений, то любовь позволяет восстанавливать разрушенную целостность и создавать заново образ и облик мира в его обновленной форме.
При этом способность любить, присущую каждому человеку, на сегодняшний день приходится признать мало исследованной как в функции преодоления жизненных противоречий, так и в качестве активной формы противостояния беспорядочности и хаотичности повседневного существования, несмотря на то, что такого рода исследования становятся сегодня особо востребованными и необходимыми.
Свойственное каждому человеку желание овладеть «искусством жизни», которое в таком контексте можно интерпретировать как неприятие и преодоление бесформенности посредством превращения своей жизни в связное построение ее сюжета, ее «драматургии», будет способно вызвать интенсивный положительный эмоционально-чувственный отклик, взволновать, «растрогать». Преддверием любви способно стать пробуждение интереса друг к другу, повышенное внимание, симпатия. Пробуждение любви, возникновение сильной эмоциональной вовлеченности в бытии другого возвращает собственной жизни логику и смысл, воссоздает её как связное целое. Разрешение жизненных противоречий в этом случае может выступать результатом осмысленных и целенаправленных усилий. В этом случае самосовершенствование как саморазвитие и преобразование себя, вызванное заботой о гармоничном, целостном развитии, скорее всего, имеет эстетическую природу и эстетические основы, определяя неповторимые особенности каждой индивидуальности.
«Слово “любовь”, – отмечает Синона де Бовуар, – имеет не один и тот же смысл для мужчин и женщин, что является источником возникающих между ними недоразумений. Байрон совершенно верно заметил, что в жизни мужчины любовь представляет собой лишь одно из занятий, тогда как для женщины она и есть жизнь» (Де Бовуар 1997: 723). Любовь часто выступает в качестве неодолимой страсти или эстетической привязанности, что делает это чувство внутренне неоднородным и неадекватным самому себе. Обращение к раскрытию эстетической активности любящих, как правило, бывает вызвано потребностью выявить эстетический компонент в сложном любовном чувстве. В любви эстетическое отношение не выступает исключительным и фундаментальным переживанием, и, возможно, даже не является доминирующей составляющей.
Возникновение любви вероятно связано с изначальным состоянием восхищения, вызванным переживанием исключительного соответствия объекта внутренним критериям оценки влюбленного или чувством прекрасного, что часто приобретает характер неожиданного открытия и воспринимается как внезапный выход за пределы обыденного существования, привычного повседневного опыта и не может быть оценено на основе рационального обоснования.
Любви, как известно, присуща идеализация, т. е. определенная степень иллюзорности в создании образа друг друга. Она определяет и эстетическое впечатление и переживание, построенное на восприятии отдельных элементов в облике объекта как «знаков» явления идеального, и дает начало «творчеству любви». А. Мердок, автор романа «Черный принц», в котором с удивительной остротой и силой раскрывается значение любви как обязательного условия подлинного творчества, подчеркивает, что любовь рождается так же, как «произведение истинного искусства – из абсолютной необходимости с абсолютной свободой» (Мердок 2003: 44; См. также в работе о Ж.-П. Сартре: Murdopck 1961: 95). Возможно, способность наделять объект привязанности все новыми совершенствами есть необходимое доказательство возвышенного характера любви: мерилом оценки способности любить и силы чувства выступает степень идеализации объекта любви. В таком случае индивидуальность влюбленного здесь проявляет себя не как вдумчивое мышление, но как проявление романического воображения, наделяющего другого теми чертами, которые хотелось бы видеть и иметь в нём.