Культура и мир

Сборник статей

Мораль, нормы нравственности, религиозность – вот те основы, на которых стоит право и институт государственной власти у Ильина. Возможна ли иная трактовка основ государственной власти? Может ли в основе властных отношений лежать рационально организованная правовая система? Многие отечественные исследователи вели настойчивые поиски приемлемых для России форм правовой организации власти, основанной не только на морали, но и на законе.

Правовой нигилизм встречал противодействие многих видных русских государствоведов, боровшихся против недооценки права и подчинения его морали.

Достаточно вспомнить теоретические исследования Л. Петражицкого, С. Муромцева, Б. Чичерина и Б. Кистяковского отстаивающих роль и значение права в жизни общества в качестве необходимой ступени, обеспечивающей справедливость в обществе социально неравном, для которого нравственные нормы и евангельские заповеди не стали общепринятыми в человеческих отношениях.

В настоящее время в отечественных юридических, политических, философских работах рядом авторов возрождается противопоставление «неприемлемых» для России западных идей правового государства и гражданского общества и обосновывается во многом традиционная для российской историософии идея православного государства и особого пути (См.: Баранов 2007., Лукьянов 2008: 7–13).

Укоренившиеся в сознании представления о том, что для России является благом отсутствие традиций законодательства, основанного на римском праве и особой богоизбранности, сохранились до настоящего времени.

«Национальная замкнутость, византийско-православная вера и культура существенно повлияли на последующий ход развития русского права как права преимущественно духовного и душевного, не слишком интеллектуально рационализированного, права сердечных и эмоциональных переживаний русских людей.

Возможно, именно в этом и кроется высокая чувствительность, трансцендентность и непредсказуемость русской души, которой чужды всякие излишне рационализированные запретительные либо ограничительные нормы» (Осипян 2008: 57).

XX век как в практику, так и в теоретические искания преодоления правового нигилизма внес свою «лепту». Политическая жизнь в стране, утверждение на долгие годы тоталитарного режима не могли способствовать развитию активистской политической культуры, правосознания и правопонимания. Власть насаждала в стране страх, обосновывала необходимость классовой борьбы, создавала образы внешнего и внутреннего врагов, мифологизировала сознание, заменила систему правосудия деятельностью чрезвычайных комиссий, а позднее «телефонным» правом. Законодательство развивалось в рамках тоталитарной системы, основной закон (Конституция) декларировала права, не обеспечивая их реализации. Правовые теории развивались в условиях жестких идеологических догм.

Кроме того, чем страшнее проявляла себя власть, тем сильнее было у человека желание дистанцироваться от нее, уйти в частную жизнь, или приобщиться к ней, войти в нее, стать ее частью (маленьким тиранчиком при большом тиране). Подобное отношение к власти, и ее институту-государству привело к формированию двойного стандарта в их оценке. Более того, монархическое правосознание российского народа (Ильин), борьба с церковью способствовали утверждению безусловного режима личной власти вождей. Отсутствие независимых судов, развитых норм права,

недопустимость научного сомнения и инакомыслия в очередной раз на целый век отодвинули Россию от движения к правовому государству, к развитию правопонимания, к преодолению правового нигилизма, к уважению права и закона как властью, так и обществом в целом.

Наступивший XXI век, век перемен в социально-политической жизни России, дает шанс политической элите преодолеть правовой нигилизм, однако для этого нужна воля, реформы сверху, ограничение произвола самой власти. Учет зарубежного (Западного опыта), возрождение российской духовности, нравственного преображения, создание условий для совершенствования свободной творчески развивающейся личности, реализующей свой потенциал, в том числе и в развитой структуре гражданского общества.

Библиография

1. Баранов П. П. Русская православная государственность: миф или реальность? // Философия права. – 2007. – № 4.

2. Гулян Э. К. К вопросу о влиянии византийской христианской традиции на формирование русской государственности // Право и политика. – 2008. – № 4.

3. Киреевский И. В. Полн. собр. соч. Т. 1. – М., 1861.

4. Котляревский С. А. Власть и право. Проблема правового государства. – СПб., 2001.

5. Леонтьев К. Н. Византизм и славянство. – М., 1993.

6. Лукьянов А. И. О русской православной государственности и православном государстве с точки зрения юриста // Философия права. – 2008. № 4.

7. Михайловский Н. К. Соч. Т. 4. – М., 1966.

8. Осипов И. Д. Народничество // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. – М., 1995.

9. Осипян Б. А. Истоки русского правосознания // Современное право. – 2008. – № 3.

10. Паин Э. Общество без традиций перед вызовами современности. Почему стереотипы поведения столь устойчивы // Россия в глобальной политике. Т. 6. – 2008. – № 3. – май-июнь.

11. Повесть временных лет. Лаврентьевский список. – СПб., 1910. – Разд. «Обычаи славян».

12. Савицкий П. Н. Степь и оседлость // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. – М., 1993.

13. Сиземская И. Н. Мессианизм как форма русского самосознания // Философские науки. – 2008. – № 7.

14. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 14. – М., 1962.

15. Учреждения государственного управления в России: Опыт формирования и эволюция: сб. док-в. – Нижний Новгород, 1994.

16. Хомяков А. С. О старом и новом. Статьи и очерки. – М., 1988.

17. Щапов Я. Н. Княжеские Уставы и Церковь в Древней Руси. – М., 1972.

А. В. Посадский. Теория экологической модернизации в свете российского консерватизма

Экологическая модернизация может быть рассмотрена как реорганизация индустриального общества на основе принципов экологической этики в целях предотвращения экологического кризиса. Экологическая модернизация также может быть определена и как трансформация индустриального общества на базе экологической этики посредством гипериндустриализации.