Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве
Шрифт:
Павел Лунгин — художник разноплановый, после «Олигарха» с его непроизвольным окарикатуриванием эпохи первоначального накопления и 90-х вообще, с отчетливо-березовской биографической первоосновой («Большая пайка» Юлия Дубова; он же — соавтор сценария), с аллюзиями из «Крестного отца» и советской производственной драмы Лунгин снимает «Остров» с таким подлинным интересом к православию, как будто режиссер всю жизнь изучал «Добротолюбие» параллельно с духовной практикой отдаленных скитов и приходов.
В «Царе» православие уже не содержание, но фон, однако вновь демонстрируется не только глубокое знание предмета,
Многие деятели считают синонимами патриотизм и православие, с этой стороны никаких вопросов к Лунгину, кажется, вовсе быть не должно.
Автор сценария «Царя» — пермский прозаик Алексей Иванов, один из самых интересных современных российских писателей; судя по его лучшему на сегодняшний день роману «Золото бунта» — глубокий знаток уральской истории с географией, равно как ветвей и практик русского раскола. Что, вроде бы, может быть патриотичнее…
Тем не менее многие рецензенты отказывают авторам именно в патриотизме. Другие и параллельные претензии — русофобия, искажение образа Грозного, грехи против исторической правды.
Николай Бурляев говорит, что великого царя изобразили бомжем и упырем — речь тут явно о внешности Мамонова с единственным клыком во рту. Дескать, в 1565 году Иоанну было 35 лет от роду и был он мужчиной в расцвете сил — чистый Карлсон. Здесь обычное перенесение современных представлений на средневековье, когда средняя продолжительность жизни даже знатного мужчины не превышала как раз 30–35 лет, беззубыми все были с юности, к тому же здоровье Грозного было изрядно подорвано кутежами и походами; прогрессировавшая к тому времени душевная болезнь тоже не способствовала омоложению.
Критики фильма подверстывают под русофобию чрезмерное изображение опричных зверств. Действительно, тогда еще не случилось «заговора Старицких», в ходе розыска по которому, согласно синодику Иоанна Грозного, было казнено свыше трех тысяч человек, разорения Новгорода и пр. Да, масштабные кровопролития были еще впереди, но погромы «земщины» уже начались, равно как и кровавые забавы кромешников. Конечно, опричники, будучи людьми верующими (многие, как и Грозный, фанатично) не могли поджечь церковь с монахами, но мне представляется, будто этот анахронизм Лунгин допустил сознательно — перекинув мостик из эпохи Иоанна во времена Алексея Михайловича и Петра — изведения раскола, самосожжений старообрядцев, неистовой проповеди Аввакума…
Бывали и потехи с медведями, душегубствовал сам Грозный — известен случай, когда Иван, посадив конюшего Ивана Федорова-Челядина на трон и обратившись к нему с шутовской речью, затем бросился на боярина с ножом и заколол его. Добивали опричники.
Я бы и сам нашел в лунгинском кино корзинку исторической клюквы — непонятки со взятием и оставлением Полоцка (даты никак не бьются), Малюта Скуратов был тогда рядовым опричным татем, а не правой рукой царя, митрополиту Филиппу Иоанн в мешке прислал голову не племянника, а троюродного брата… Но все это ерунда, и пафос обличителей Лунгина несостоятелен, поскольку фильм о другом.
Не о конфликте царя с церковью, власти светской с властью духовной. Фильм о вечной, на уничтожение, войне господствующей идеологии с гражданским
А может — банальным обывательским цинизмом современной власти, берущей начало в застое Брежнева и Черненко.
Да и гражданское общество у нас всегда никак не сообщество, а набор одиночек, понимающих Христа через Евангелие, а не послания Павла, почему-то уверенных в необходимости милосердия, несущих свет знания, готовых положить «живот за други своя», убежденных в торжестве добра и справедливости… На мой взгляд, люди, подобные митрополиту Филиппу, и есть истинные патриоты России. Они до последнего готовы к сотрудничеству с властью, но когда тиранство и неправда переходят все границы, становятся обличителями и приносят себя в жертву…
Об этом фильм Павла Лунгина с его православным фоном, трагическим сюжетом и страшноватым открытым финалом — «государевым весельем» на пепелищах, бродячим псом и воплем Грозного: «Где мой народ?»
Мой приятель, композитор и психиатр Саша Мордовин, на параллель с Путиным указал, комментируя одну из первых сцен: Иоанн завершает молитву и выходит к народу. Лысый, дескать, согбенный сморчок в грязной нательной рубахе преображается по мере того, как ближние одевают его в «царское», накладывают бармы и шапку Мономаха. Становится могуч, страшен и судьбы человеческие за вихор берет.
Аналогию, но не с царской стороны, а с митрополичьей, поддержал протодиакон Андрей Кураев: «Случайно или нет, что выход этого фильма пришелся на первый год нового патриаршества? Не предстоит ли и Патриарху Кириллу стать наследником не только трона св. Филиппа, но и его креста? Не есть ли этот фильм своего рода духовное завещание от св. Филиппа к Патриарху Кириллу?»
А вот забавная деталь, почерпнутая из «Википедии»:
«Фотограф съемочной группы Алексей Дружинин несколько месяцев спустя после завершения съемок стал личным фотографом председателя правительства России Владимира Путина и продолжает являться таковым по состоянию на январь 2010 года».
Вообще-то между Владимиром Путиным и Иоанном Грозным, как это ни парадоксально, можно найти общего гораздо больше, чем с Петром и Сталиным.
Разумеется, не в практике, а в стилистике.
И конечно, надо помнить о повторении истории в виде фарса и ускоренной перемотки.
Скажем, многолетнее правление Грозного отнюдь не монолитно и разбивается на самые разные периоды и даже эпохи. Схематично: опричным и послеопричным репрессиям предшествовало царствование если не мирное, то весьма стабильное — просвещенные реформы, территориальная экспансия (Казань, Астрахань, в общем, отмена парада суверенитетов). Молодой царь, ведомый мудрыми советниками — священником Сильвестром и чиновником Алексеем Адашевым, — преодолевал боярскую смуту и строил национальную экономику на разумных, компромиссных началах. (Тут в сравнение с Сильвестром и Адашевым просятся Александр Волошин и, пожалуй, Михаил Касьянов.).