Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве
Шрифт:
Из Шевчука, конечно, как из классиков марксизма, можно надрать цитат на любой вкус и цвет. Как вам такая (цитирую журнал OpenSpace, еще в 2008 году, в материале «Песни про Путина» Кирилла Иванова и Дениса Бояринова, выстроивший своеобразные каталог и иерархию этого направления. Очень полезная работа, как и аналогичные изыскания блоггера hitch_hiker'а).
«Вижу квадратный нимб патриотизма над Путиным (не все, наверное, знают: круглый нимб — у людей умерших, квадратный — у живых). Никакого злого умысла у Путина нет, жажды обогащения тоже. Я убежден — он служит России».
Надо
Упуская, по-моему, главное: в знаменитом диалоге мы наблюдали «огромный, неуклюжий, скрипучий» поворот вечного русского сюжета «Поэт и царь».
Другое дело, что оба уклонились. Их мячики сшиблись и разлетелись в разные стороны. Путин не попросился к Шевчуку в цензоры: цензура в стране отсутствует, а на нет и суда нет. Не пообещал как-нибудь дополнительно встретиться и поговорить о жизни и смерти. Собственно, уже и встретились, и поговорили.
Но ведь и Шевчук отказался от звания поэта, назвав себя «музыкантом». Интересно, почему?
Понятно, что Шевчук хорошо играет на гитаре, за столько лет поднаторел в звуке и композиции. Но дело не в том: похоже, он плясал от печки под названием «рок-музыка»; «рок-поэзия» во всех контекстах звучит дурно, а «рок-стихи» — вообще какая-то дрянь запредельная.
Тем не менее Юрий Шевчук, конечно, поэт. В лучших своих песнях (эпохальная «Я получил эту роль», а были еще «Мальчики-мажоры», «Террорист Иван Помидоров», «Как чума — Весна», «В последнюю осень») он и вел себя как подобает лучшим поэтам — глубоко и точно определял время, в которое приходится жить. (Лучший альбом ДДТ 80-х назывался, кстати, «Время»). Запускал волосатую руку в социальное месиво, ворошил его, вытаскивал типажи и явления, давал им имена: надолго или сразу навсегда.
В упомянутом обзоре путинианы от OpenSpace Шевчук представлен композицией 2002 года «Ночная пьеса», которая заканчивается частушечным: «Путин едет по стране на серебряном коне. Путин всем людям поможет. Дай ему здоровье, Боже! Всех бандитов перебьет, работягам он нальет! Путин едет по стране, а мы по-прежнему…»
Куплет мало что сообщает о Путине, не так много о стране, но кое-что о Юре-музыканте: частушками же завершался первый его рок-н-ролльный, широко распространившийся в магнитоиздате альбом «Периферия» 1984-го.
На мой взгляд, куда более существенной для нашей темы представляется песня «Я пил вчера у генерала ФСБ» из альбома 2009 года «Прекрасная любовь», намеренно под Высоцкого, с гражданской скорбью и цыганщинкой.
Я пил вчера у генерала ФСБ, Он был могуч, как вся его квартира, Я пил в бассейне, кабинете, бане, тире и т. д. И я ценил размах японского сортира. Я пил в бассейне, кабинете, бане, тире, все без б… И я ценил размах японского сортира.Увы, но под маркой «японского сортира» я не могу представить себе ничего иного, кроме трогательно-дощатой будочки под сакурой в тени вечных фудзиям. А то, что без «бэ», так это не столько для рифмы, сколько для жены.
Да,Кроме экономически естественной рифмы «ВэВэ — лавэ» отметим столь же предсказуемый очерк полицейской ментальности и двинемся дальше, констатируя, что некоторым представителям шоу-бизнеса в диалоге музыканта с генералом места уделено даже больше, чем всех доставшему ВВ.
— Ты что, поешь? — Да, вроде бы, пою. — Твои коллеги — дрянь да пидорасы. Я этот юмор бы собрал разок в гулаговском раю, А ты ничё, талантливый, очкастый. Я этот юмор бы собрал разок в гулаговском раю, А ты ничё, ты наливай, очкастый.Надо же, зеркальная история: и Путин, пригласивший Шевчука в гости, классика не узнал, пришлось признаваться «да вроде бы пою» («Юра-музыкант»), и этот чекист из песни туда же…
Нетрудно заметить, что автор разделяет генеральские оценки «коллег» по шоу-бизнесу. И что самое забавное, себя от попсарей-юмористов тоже не особо отделяет. Я вообще полагаю, что пресловутая обеспокоенность Шевчука общими вопросами (при всем уважении к его гражданской позиции) в известной степени базируется на ненависти к российской попсе. То есть рокер, как и слушатели новогоднего «Эха», напрямую увязывает режим с голубым огоньком. Не без оснований, конечно, но как-то мелковато для эдакой глыбы.
Хотя естественно — вспомним, как Юрий Юлианыч как-то пошел бить физиономию Филиппу Киркорову, а потом долго и неинтересно об этом рассказывал.
Тут, собственно, и разгадка Шевчукова пафоса. Юрий Юлианыч — эдакий заблудившийся в русских эпохах атавизм шестидесятничества, а эта публика — в евтушенковском изводе — всегда умела выдать дурной вкус и пошлость за повышенный общественный темперамент…
Про генералов было у Бориса Гребещикова в перестроечном 1987-м, знаменитый «Поезд в огне»:
Я видел генералов, Они пьют и едят нашу смерть. Их дети сходят с ума, оттого Что им нечего больше хотеть…Это ведь «Я пил вчера у генерала ФСБ», немного другими словами, но какова же принципиальная разница…
Вообще, сочиняя политическую сатиру, наши рок-н-ролльные ветераны традиционно сбиваются на каэспэшную интонацию.
Андрей Макаревич, чьи заслуги и шедевры как в роке, так и в лирике известны и бесспорны, как только начнет выдавать нечто гражданственное, тут же превращается в карликового Галича.