Куница Том 5
Шрифт:
— Ты сейчас похожа на наёмницу, не хватает только оружия под курткой, — прямо сказал Владимир.
Слава поморщилась, достала из наплечной кобуры пистолет и положила на небольшой столик у входа и сделала несколько шагов к Волконскому.
— А ты хотел меня на танец пригласить?
Некоторое усилие, и дальше Слава пошла походкой супермодели на подиуме. Волконский налил вина во второй бокал.
— Завидую Диме.
— Брось, Влад, — поморщилась Слава, вернувшись к своей привычной походке. — Я видела тех англичанок. Завидовать тебе нечему.
Когда Слава подошла, Волконский
— Во-первых, позволь мужчинам оценивать женскую красоту. И это я ещё молчу про ревность, с которой на тебя посматривали те самые англичанки. А во-вторых… — князь на секунду замолчал. — Этикет, манеры, интриги… Дима, вымотавшись, может приехать к тебе и просто расслабиться в твоих объятиях. Мне такая роскошь недоступна. С этими англичанками я выматываюсь, как на сложном светском рауте. Признаю, это по-своему интересно, но всё же утомительно.
Кудрявцева отвернулась, пробегая взглядом по картинам. Портреты Волконских, уже умерших.
— Как скажешь. Ты пригласил меня по делу, или морально отдохнуть?
Владимир на секунду сбился с мысли.
— А если бы отдохнуть?
Слава улыбнулась.
— По-дружески? — уточнила она.
— Конечно! — ответил улыбкой Волконский.
— Ну, — Слава задумчиво оглядела зал. — Я предпочитаю снимать стресс активно. Поединок — лучшее средство от депрессии. Но готова рассмотреть предложения, особенно если в них будет опасность и адреналин.
— Принял к сведению. Буду держать в уме такую возможность, — князь отставил бокал. — Но ты права, я хотел поговорить о деле. Есть кое-что, что тебе стоит знать.
Уловив некоторые нотки в голосе Владимира, Кудрявцева чуть напряглась.
— Что-то, что мне не понравится?
— Боюсь, что да, — подтвердил маг. — Ты, я думаю, понимаешь, что есть некоторые скользкие темы. Доверие доверием, но… Даже сейчас Дмитрию приходится принимать сложные решения. Совсем не те, какими будешь гордиться. И пусть его обязывают обстоятельства, и мы, никто из нас, вероятно, ничего ему в укор даже не подумаем. Однако ситуации бывают разные. Я — князь Волконский. И за то время, пока мы все работаем вместе, я уже успел сделать несколько вещей, о которых не хотел бы никому рассказывать. Ради общего дела я взял на себя эту ответственность.
Слава медленно кивнула.
— Допустим. Я даже поверю, что ты не сразу идёшь по самому простому пути, а сначала проверяешь сложные и менее грязные с моральной точки зрения.
— Спасибо, — улыбнулся Волконский.
Улыбнулся совсем не так, как улыбался раньше. Сейчас в его грустной улыбке сквозила тоска и печаль.
— Статус наследника обязывает меня быть изворотливой расчётливой сволочью. Но никакого удовольствия я от этого не получаю. Наоборот. Впрочем…
Князь встряхнулся.
— Мы сейчас не об этом. После случая с Искушением я счёл необходимым предпринять некоторые меры предосторожности. Я заказал своим доверенным людям составить ваши психопортреты.
Слава сжала кулаки, но быстро расслабилась.
— Чтобы уловить изменения в поведении?
Владимир кивнул.
— Да. Очевидно, эту информацию можно использовать для манипулирования. И я надеюсь, что мне
Слава сложила руки в замок.
— Но есть какое-то «но»? Ты что-то увидел в выводах этих умников?
— Да, увидел.
На лице Кудрявцевой проявилось беспокойство.
— Если ты говоришь со мной, то это что-то касается Димы. Верно?
— Он здоров, — сразу успокоил девушку князь. — Насколько может быть здоров человек, находящийся в стрессовой ситуации. В целом с его психикой всё в порядке, он контролирует эмоции и принимает решения рационально. Психологи не обнаружили ничего, что можно принять за первые симптомы психологических болезней.
— И всё же что-то тебя обеспокоило, — настояла Слава.
Владимир вернулся к столу с напитками, снова наливая себе вина.
— Среди твоих знакомых есть люди, имеющие большой боевой опыт? Может быть, кто-то из твоих предков среди тех, кто жил последние лет двести, есть ветераны?
Лицо Славы выразило раздражение.
— Если ты собрал наши психологические портреты, то и общее досье у тебя должно быть. Нет, в нашем роду не было военных, и тебе это известно.
— Прости, да, я это знал.
Владимир обвёл рукой стены зала.
— Среди моих предков полно офицеров и людей, что воевали. Не единичные акции, а длительные военные конфликты, длящиеся порой годами. Множество, десятки человек. И их психологию в нашем роде тоже изучали. Каждого в отдельности, и всех в целом, чтобы найти закономерности, общие моменты. У них, у большинства, и у Дмитрия есть одно важное сходство. Да и не только у них, вообще у людей, хлебнувших войны большой ложкой, оно встречается сплошь и рядом. Они боятся войны.
Слава хмыкнула.
— Да ну?
— Ты не поняла, — Волконский поднял указательный палец. — Не иррациональный страх, нет! Они не боятся конкретных проявлений войны, потерь, ранений, возможной смерти, ужасов, что творятся на поле боя, и происходившего с гражданским населением, попавшим в зону конфликта. Всего этого они, пробыв там достаточно долго, перестают бояться. Страх затирается, становится повседневной реальностью. Такова человеческая психика, механизм адаптации. Более того, многие, вернувшись оттуда, желают вновь туда попасть. В стрессовую ситуацию, к которой уже успели адаптироваться, потому что мирная жизнь им непонятна, порой и вовсе чужда.
Владимир опустошил бокал и оставил его.
— Они боятся, что война охватит весь их мир. Их дом. Понимаешь? Дима не боится смерти. О нет! В критической ситуации страх он испытывать точно не будет. Адреналин и готовность к агрессивному ответу — да, но не страх! И это у него ещё посттравматический синдром в самой мягкой форме из возможных. Дело в этом.
Волконский указал на одну из картин.
— Вот здесь! Раньше здесь висел мой дядя. Василий Волконский. Настоящий ветеран! Участник войны за Калимантан. Пока императоры двух великих империй договаривались о претензиях на остров, тысячи солдат рвали друг друга в этих чёртовых джунглях. Самый крупный конфликт между империями за последние три сотни лет. Он выжил там. Был награждён. Дослуживал командиром гарнизона в Сингапуре.