Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)

Меньшов Виктор

– Ну, можно и работать, - выдохнул он, отчего, как мне показалось, скукожились листья герани на окне. Вообще непонятно было, как она выжила в таких условиях: в горшочках торчали частоколом воткнутые туда бычки папирос. Земля в них даже на вид напоминала окаменелость.

– Ты думаешь, он куда-нибудь сумеет уехать?
– спросил Манхэттен Васю.

– Ого-го!
– восторженно и шумно заорал кум Вася.
– Да он теперь куда хошь уедет! Он теперь только и может ехать.

– Да его первый же гаишник за шкирку

из машины вытащит!

– Петю-то?!
– возмутился Вася.
– Да ни в жись! Че его, не знают, или как? Его все знают, знают, как он ездиит.

– Ладно, хрен с ним, - прервал дебаты Димка.
– У нас выбора нет. Но как он такую ораву вывезет за город? Нас вон сколько.

– Па-а-думаешь!
– презрительно выпятил губу Петя.
– Мы и не столь могем. Я счас пойду заведусь, а вы собирайтесь.

– Ты, Петя, послушь сюда, - забормотал кум Вася, косясь по сторонам. Тут такое дело...

И он изложил все, что требовалось от Пети. Про то, что нас надо вывезти из города так, чтобы никто не видел, а мы за это заплатим ему, Васе, а он, Вася, заплатит куму Пете.

– А сколь?
– спросил кум Петя.

– Ну-у-у, - важно раздул щеки кум Вася, готовясь оглушить кума

Петю цифрой.
– Ну, скажем, я тебе дам сто тыщщ...

– Во нахалюга!
– выдохнул Манхэттен, не любивший несправедливости во всем.

Кум Вася покосился на него сердито, мол, не понимаешь момента, и не встревай.

– Это сколь же будет в бутылках?
– задумался, с трудом шевеля губами, Петя.

– Это смотря в каких, - обстоятельно приготовился отвечать ему кум Вася.
– Ежли брать водку, это одно количество, а ежли самогонку, то совсем другое...

– Ты вот что, кум, не дури своего родственника, отдай то, что положено, а то мы ему заплатим, и он с тобой потом делиться будет, вмешался Димка.

– Не!
– испугался Вася.
– Я дам ему. Я хорошо ему дам. Я двести тышш дам.

Тут он заметил взгляд Манхэттена и добавил, поникнув головой, таким тоном, словно с него снимали последнюю рубаху:

– Хорошо, лимон отдам.

– Ско-о-оль?!
– задохнулся Петя.

– Лимон отдам, - вздохнул со слезой в голосе кум Вася.
– Больше тебе никак нельзя. Сгоришь от пьянства.

– Так я побег заводить, чего мы тут трепемся-то?
– подхватился кум Петя, выбегая на улицу.

Буквально через три-четыре минуты за воротами раздалось фырканье мотора. Мы вышли из домика, который стоял на отшибе, зияя дырами в заборе. Вышли и застыли, распахнув рты. Перед воротами, выплевывая черный дым, красовался грязный мусоровоз, на платформе которого стояло три больших контейнера. Из кабины выглядывал кум Петя.

– Ну чего стоите? Полезайте!
– поторопил он.

– Давайте, мужики, побыстрее, пока никто не видит, - поддержал его и кум Вася.

– Да ты что, с ума сошел в такой вонище нас вывозить?

–

А что вас, в кабинке прокатить? Мы всегда, пожалуйста, - огрызнулся кум Вася.

– Ладно, выбора нет, полезли, - скомандовал я, прекращая всякие споры.

Мы, стараясь не задевать стенок, что было, в общем-то, бесполезно, залезли в жутко смердящий, давным-давно немытый бак и постарались присесть на корточки. Сверху нас кое-как забросали тряпьем и бумагой. Кум Вася залез в кабину к куму Пете, и мы поехали.

Конечно, тут же мы все попадали на грязный пол контейнера, который безбожно мотало. Кроме всего прочего он ещё был и плохо закреплен.

Машину кидало из стороны в сторону, ямы кум Петя находил, наверное, специально. Мы перекатывались по всему контейнеру, как горох в жестяной банке. Но что самое удивительное, нас пока ни разу не остановили. До самого выезда из города.

Судя по тому, как машина резко снизила скорость и завиляла, медленно объезжая бетонные плиты, мы поняли, что подъехали к посту ГАИ. Вот сейчас мы преодолеем коридорчик из плит и поедем к шоссе, ведущему на Ростов.

– Остановите машину для досмотра!
– приказали откуда-то снаружи.

Мы переглянулись, вздрогнув. Димка полез в сумку за автоматом. Я перехватил его руку.

– Даже думать не моги!
– шепнул я ему.
– Тут нас в этом котелке железном и перестреляют, как котят. Еще в мусорном баке смерть принять не хватало.

– А что делать?

– Попробуем выждать, может, пронесет, - совсем неуверенно пробормотал я, пожав плечами.

– А если найдут?

– Вылезем, а там попробуем что-нибудь сотворить.

– Кто нам даст?
– вздохнул Манхэттен.

– Давай сейчас выскочим?
– предложил Димка.

– Дохлый номер. Высоко. Пока вываливаться будем, нас постреляют, как куропаток. Сидите молча.

Мы затихли, слыша приближающиеся шаги.

– О! Кумовья!
– словно не знал, кто едет, приветствовал их остановившийся гаишник.
– Чего это вы на пару?

– Да вот решил кума до работы подбросить, у него машина забарахлила.

– Ладно, вези, - лениво разрешил гаишник.
– А чего везешь? Фу! Ну и запах от тебя, Петр. Ты бы хоть чем закусил, что ли? Аж с ног сшибает.

– Я закусывал, - не очень уверенно ответил кум Петя.

– Чем?
– спросил гаишник.

– Ну, этим. Закусывал в общем, - вздохнул Петр, так и не вспомнив чем именно.

– Ты даже сказать не можешь, чем закусывал, - укорил его гаишники. Это ж надо так нажраться. Сгоришь так, без закуси.

– Я говорю, что закусывал!
– совсем обиделся Петя.

– Как же ты закусывал, когда не помнишь даже чем?

– Я помню! Только забыл, как называется!

Патруль гаишников чуть со смеху не поумирал, а смешливый Манхэттен корчился, как роженица, затыкая сам себе рот.