Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)
Шрифт:
Они прошли во двор, сосед запер ворота, отгоняя собаку, а я облегченно вздохнул. Но сидеть нам пришлось до самого позднего вечера. Милиционеры несколько раз возвращались к нашему дому, стучали в ворота. Они поговорили с соседкой, которая давала нам таз. Та начала рассказывать, как мы взяли у неё настоящий медный таз, чтобы из сортира дерьмо вычерпывать... Милиционеры попятились и махнув на неё рукой, отправились дальше по дворам.
Так и просидели мы в доме до позднего вечера. Закончив обход, милиционеры ещё раз подошли к нашему
От такой перспективы мне стало не очень-то весело. Мы уже собрались было ломануть побыстрее, пока не вернулись менты, но у ворот нас остановил какой-то шорох на заднем дворе.
Димка метнулся вдоль стены и вернулся через пару минут, ведя перед собой соседа, который давал нам багор. Сосед испуганно косился на пистолет в руке Димки, мелко крестился, икал и никак не мог совладать с собой.
– Ты зачем его сюда ведешь?!
– зашипел я на Димку.
– Сам меня послал посмотреть!
– огрызнулся он.
– А я нос к носу с этим хмырем столкнулся. Ты чего, куркуль, по двору чужому шастаешь?
– Я эт-ть, думал, что вас нету, - икнул сосед, - зашел, дай думаю, возьму у соседа грабли. Он у меня прошлый год как взял, так и не вертает, говорит, что это его, а у него своих и не было никогда, он всегда у меня брал...
– Вот придурок! Вот придурок!
– в бессильной ярости сжимал я кулаки, не зная, что делать с этим горе-хозяином.
На улице было уже достаточно темно. Мы решили завести его в дом, чтобы не ворочаться на улице. Свет мы не зажигали, и сосед врезался во что-то в коридоре. Раздался металлический грохот, он с перепугу завопил, кто-то зажал ему рот, заталкивая в комнаты.
– Ты чего орешь?
– зло прошипел я, ткнув его чувствительно в бок кулаком.
– Я думал, что меня кто-то корытом лупит, - оправдывался мужик.
– Это скорее ты корыто ударил, - поправил его Манхэттен.
Мы усадили соседа на кровать, оставили рядом с ним Манхэттена, присмотреть, а сами с Димкой вышли на кухню, решить, что делать дальше.
Мы вертели так и так, перебрав, наверное, сотню вариантов. Оставить его в доме, связав и заткнув рот, а кто знает, когда в дом кто-то решится зайти? Отпустить? Он тут же вызовет милицию, и мы даже из города не успеем выбраться.
Мы с Димкой, так ничего и не придумав, как ни старались, вернулись в комнату.
– Ну и чего решили?
– спросил Манхэттен, которому наскучило сидеть в темноте с молчащим и только громко икавшим соседом.
– Пристрелить его, да и все дела, - мрачно пошутил Димка.
И тут к икоте соседа присоединилось такое утробное урчание живота, что Манхэттен забеспокоился:
– Эй, эй, мужик! Ты потише! Здесь ванны нет, не вздумай в штаны наложить! Он шутит!
– Ты что, Димыч, сдурел?
– подхватил и я.
– У человека может инфаркт случиться. И что нам прикажешь с
– Отпустите вы меня, - чуть не плача взмолился не на шутку перепуганный происходящим мужик.
– Жена знает, куда ты пошел?
– спросил я его.
– Нет, её и дома нет, - стуча зубами, ответил он.
– Она к куме ушла, может, там и переночует.
– А тебя чего же дома оставила?
– удивился Димка.
– А я пьяный нехороший, - вздохнул горестно сосед.
– Вот она меня и не берет.
– Ладно, - решил я.
– Если не придет твоя половина к полуночи, мы к тебе домой пойдем, заночуем у тебя, к нам могут менты наведаться, а утром ты нам поможешь из города выбраться, понял?
– Да как я помогу?
– удивился сосед.
– Я что, милиционер, или ещё кто?
– Ты - местный житель. Тебя каждая собака в городе знает. Работаешь ты на птицеферме, которая за городом, так?
– Ну так, - не понимая, к чему я веду, подтвердил сосед.
– Ты на работу каждый день ездишь на своем "Москвиче"?
– А как же!
– даже обиделся сосед.
– Почти тридцать лет без единого прогула.
– Вот ты нас и вывезешь, - спокойно пояснил я.
– Тебя все гаишники знают, вся милиция. Кто тебя проверять будет?
– Ну да, а если бы...
– А если бы у бабушки кое-что было, она бы дедушкой была, - отрезал я, заканчивая бесполезную дискуссию.
Мы ещё посидели, напряженно всматриваясь в темноту за окнами, ожидая наряда милиции, но ничего подобного не произошло, и мы в начале первого ночи перелезли к соседу через забор, и осторожно пробрались в дом, тут же попадав на кровати. Димка остался сторожить первым.
Мы уже почти провалились в сон, когда сосед спросил:
– Эй! Москвичи! Шкурники!
– Сам ты шкурник!
– тут же обидчиво отреагировал Манхэттен.
– Эт почему это мы шкурники?
– А кто же вы? Шкурки покупаете? Значит, шкурники.
– Сам ты шкурник, - проворчал, успокаиваясь и не зная, что возразить такой чапаевской формулировке, Манхэттен.
– Так вы того, вы хотя бы заплатите?
– спросил, тяжело вздохнув сосед.
– Во мужик! Во куркуль!
– восхитился Манхэттен.
– А чего? Весь в тебя, - подхватил Дима.
– А может, ты нам заплатишь?
– спросил я соседа, весьма разозленный тем, что мне не дают поспать.
– Это за что это?
– Это за то это, хотя бы, чтобы мы тебя не пристрелили. Как ты думаешь, стоит за это заплатить?
– Ну-у-у, - протянул сосед, несколько расстроено.
– Это вам совсем и ни к чему даже вовсе. А вот за мои неудобства всякие да за то, что я вас из города вывезу, как?
– А что - как?
– разозлился я уже не на шутку.
– Ты сперва вывези, тогда поговорим. Ишь ты, то едва в штаны не навалил, а то уже и вымогательством занялся. Плати ему. Я тебе заплачу!