Курица в полете
Шрифт:
Из кухни выглянула Машка:
— А на мобильник она позвонить не могла?
— Зачем? С автоответчиком разговаривать приятнее. Он не огрызнется.
— Можно подумать, ты бы огрызнулась…
— Машка, не мешай!
Следующий звонок был от Пузайцера: "Элла, поздравляю, вы очень понравились начальству!
Срочно свяжитесь со мной!"
Несколько пустых звонков. Потом опять Пузайцер, потом Валерий Яковлевич: «Элла Борисовна, голубушка вы наша, без вас просто зарез! Возвращайтесь скорее, ждем не дождемся!»
И ничего больше. Жилет брошен на произвол судьбы.
При звуке голоса шефа ей вдруг захотелось, чтобы ничего происшедшего с ней за последнее
Шоу решено было назвать «Рецепты моей бабушки». Название предложила Элла уже в конце почти трехчасового совещания, посвященного будущей передаче. Главный продюсер, еще довольно молодой мужчина с красными от усталости глазами, смотрел на Эллу с удивлением. Она еще и неглупая, надо же! Когда речь зашла о концепции программы, она вдруг заявила своим фантастическим голосом, от которого у главного мурашки бегали по спине:
— Понимаете, мне кажется, если уж вы решили пригласить меня, то концепция должна как-то соответствовать…
Ее перебила заместительница главного продюсера, Анаит Нерсесовна, малоприятная дама лет сорока пяти:
— А вам не кажется, что это вы должны соответствовать концепции, а не наоборот?
— Мне именно так и кажется! Но насколько я поняла, концепции у вас пока нет, а я.., вроде бы уже есть.
Главный расхохотался:
— Молодчина, как уела нас? Ну так как я же концепция вам соответствует, дорогая Элла Борисовна?
— Ну когда зритель увидит меня на экране, то если я, например, начну талдычить что-то о калориях, это будет по меньшей мере смешно! Значит, наш принцип — никаких калорий! Главное, чтобы было вкусно!
— Но и на других каналах о калориях не очень заботятся, — заметила Анаит Нерсесовна.
— Правда, но они там это не декларируют, а мы сразу заявим, — подхватил Пузайцер, скромно сидевший в уголке кабинета.
— В этом что-то есть! — задумчиво проговорил Кутепов, то бишь главный продюсер. — Иной раз важно первыми что-то задекларировать. Значит, с концепцией мы более или менее разобрались, теперь займемся названием. В нем должна быть изюминка… Есть идеи?
Идеи сыпались как из рога изобилия, но Кутепов все время недовольно морщил нос.
И тут вдруг Эллу осенило:
— «Рецепты моей бабушки»! — выкрикнула она.
— Рецепт ее молодости! — фыркнула Анаит Нерсесовна, вспомнив старый фильм.
— Здорово! Элла, по-моему, это ;то, что нужно!
Именно! Тут есть и уют и ретруха… Мне лично нравится! — откинулся на спинку кресла Кутепов.
— Тем более что это чистейшая правда, — подал голос Пузайцер. — Эллина бабка на всю Одессу славилась своей стряпней.
— А ты почем знаешь? — почему-то развеселился Кутепов.
— Так мы ж земляки, с одной улицы, и не с какой-нибудь, а с Пушкинской! У ее бабки даже обкомовские дамы торжественные обеды заказывали!
— Ваша бабушка была поварихой? — осведомилась Анаит Нерсесовна. В ее тоне никто, кроме Эллы, не расслышал бы легкой иронии, но Элле было на это глубоко плевать, она здесь чувствовала себя в своей стихии.
— Нет, моя бабушка была корректором в газете, а когда мать меня бросила, а отец спился, нам надо было на что-то жить. И бабушка готовила на дому. А я ей помогала.
Все удивленно на нее посмотрели.
— Не понимаю, зачем этот стриптиз, — поджав губы, тихо сказала Анаит Нерсесовна.
— Это не стриптиз, а необходимая
— Боже мой, Элла, я в полном восторге! — хлопнул в ладоши Кутепов. — Ну какой еще компромат на себя вы нам дадите заранее? Вот что значит классный юрист! Блеск!
— Больше ничего такого интересного… Пока!
Все расхохотались. Кроме Анаит Нерсесовны, разумеется. Ей, язвеннице, сидевшей на строгой диете, эта толстуха с ее рецептами была глубоко противна, но она знала, что главный умеет влюбляться в своих новых героев и героинь. И спорить с ним бесполезно. Авось это шоу быстро провалится. Надо поставить его в такое время, когда у него будут самые низкие рейтинги, — и дело с концом.
Хотя черт ее знает, эту бабу… Есть в ней что-то такое… Она может иметь успех. Уж в чем, в чем, а в этом Анаит Нерсесовна хорошо разбиралась.
У нее роскошный голос, в общем-то приятная внешность, обаяние, и она отчего-то совсем не боится камеры. А что из всего этого следует? Что она рождена для телевидения! Анаит Нерсесовна была прежде всего профессионалом и лишь потом женщиной и язвенницей.
Элла вышла на работу вовремя и никому пока ничего не сказала о предстоящих переменах — зачем зря говорить, а вдруг ничего не состоится? Мало ли что может произойти? К примеру, наедет кто-то на их канал и прикроют его, как прикрыли сначала ТВ-6, а потом ТВС? Там ведь тоже были какие-то идеи, проекты… Элла до сих пор тосковала по любимой передаче «В нашу гавань заходили корабли»! Поэтому она молчала. Ее передача продолжительностью двадцать шесть минут должна была сниматься блоками — то есть в один день пять программ, и так три дня подряд! И каждый раз надо переодеваться, менять прическу, подправлять макияж — одним словом, каторга! Да еще всякие технические накладки, куда ж без них? Кстати, Пузайцер неожиданно легко согласился сделать Машу ее визажистом, но при условии, что платить ей пока ничего не будут, хватит с нее и рекламы. Вот если кто-то из звезд клюнет на эту рекламу, тогда дело другое! Маша с восторгом согласилась, хотя три съемочных дня ей предстояло целиком проводить на съемках. Но ее это только вдохновляло! Еще бы, телевидение! А Эллу еще мучили примеркой костюмов, которые предоставляла очень известная немецкая фирма. Иногда она до хрипоты спорила, не желая ни за что надевать некоторые из предложенных туалетов, один раз даже расплакалась, так ей не понравился оранжевый кардиган.
— Аркадий, посмотрите сами, на что я в этом похожа? На три апельсина!
— Почему на три? — не понял Пузайцер, но вынужден был признать, что ей не идет оранжевый.
— Аркадий, а нельзя ли мне надевать свое, привычное, а?
— С ума сошли? Они ж нас спонсируют!
— Но это же уродство! Вот зеленое платье мне нравится, и синий свитер просто классный, а это…
И вообще, зачем так много туалетов, ведь дело же не в них!
— Ой, Эллочка, вы же умная баба, так молчите и подчиняйтесь!
— Оранжевое я не надену!
— Я когда-нибудь умру от этих баб! Вы говорили с представителем фирмы?
— Бесполезно, он только загадочно улыбается: ты, мол, ничего не понимаешь! Послушайте, Аркадий, а может, можно поменять если не фирму, то ее представителя? Может, какую-нибудь женщину нормальную пришлют, а?
Он посмотрел на нее долгим тоскливым взглядом и сказал с тяжелым вздохом:
— Попытаемся!
Но Элла уже знала: если Пузайцер говорит «Попытаемся», он в лепешку разобьется, а своего достигнет. А если говорит «Можно попробовать», то из этого вряд ли что получится.