Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами
Шрифт:
– Рубашку нельзя мне надевать, я военный, пойду в гимнастерке уж какая есть.
– Да что ж то за гимнастерка! Все плечо голое! На сучок чи на чо напоролись?
– На штык фашистский, - коротко ответил Петр.
Хозяйка только руками всплеснула и потребовала еще задержаться, пока заштопает
гимнастерку.
–
по советовал Петру снять гимнастерку и отдать в ремонт. А Баранова по слал по стоять за
дверью на всякий случай.
Хозяйка скомандовала Евсееву:
– Раздевайтесь!
Тот неловко протянул свои огромные плотничьи руки:
– Дайте мне что-нибудь прикрыть спину на то время.
– Да что она у вас, такая мерзлячая? - удивилась хозяйка.
– Не то... - уклончиво ответил Петр и, сняв гимнастерку, под которой больше ничего не
было, подал ее хозяйке.
– Бож-же мой! Что это у тебя? - испуганно вскрикнул хозяин, когда увидел спину
сержанта.
– Это гитлеровцы правду выколачивали из меня шомполами, - криво ухмыляясь, ответил
Петр.
– Да вы смотрите, люди добрые, живого места нету на этой спине! продолжал
возмущаться Юхим. - Рубец на рубце.
Мы-то знали, какая у Петра спина...
Попал Евсеев в нашу группу так. Несколько дней мотались мы по лесу в надежде найти
своих. Однажды Лева Астафьев, возвратившись из деревни, в которую ходил, чтобы
расспро сить дорогу, доложил, что немцы в этом районе прочесывают леса, ловят
оказавшихся в окружении бойцов и отправляют в лагеря военнопленных. Вскоре мы
услышали стрельбу в разных местах и направились в глубь леса, чтобы выйти из опасной
зоны.
глубоко задумавшись, на плечах его была рваная, окровавленная гимнастерка, на голове
выцветшая фуражка, на ногах кирзовые сапоги. Я подал знак окружить незнакомца.
– Кто такой? - спро сил я строго.
– Не стреляйте, братцы, я свой. Убежал от немцев.
Я внимательно по смотрел на него. Мне показало сь, что этот человек пережил что-то
страшное, и стало даже неловко перед ним. Мы опустили винтовки.
Он рассказал, что родом из Оренбургской области, до войны работал плотником. С
начала войны служил артиллеристом, был заряжающим. Их конный артдивизион отступал с
боями. А в по следнем бою артдивизион был разбит, Петра ранило, он попал в плен. Фашисты
били шомполами, потом повели всех пленных в лесок на расстрел. Когда начали
расстреливать, Петр рванулся в сторону и побежал по лесу. Немцы подняли стрельбу, но он то
изворачивался между деревьями, то бро сался в сторону, то падал и снова бежал, и ни одна
пуля в него не попала.
Стали советоваться, как быть. Ленька Баранов, как всегда, горячился, кричал:
– Кто его знает, зачем он здесь, может, по слали в разведку.
Астафьев и Сычев, более рассудительные, высказались за то, чтоб поверить человеку.
Выслушав товарищей, я сказал:
– Давайте поверим Евсееву, пусть он побудет с нами. Время покажет, кто он такой...
А вечером Петр тайно от всех показал мне свою спину. Я глянул и не меньше, чем теперь
Юхим, испугался. Сплошные черные поло сы с красными и синими волдырями пересекали