Курсант: Назад в СССР 4
Шрифт:
Стоп! Это что у нас? Из вороха добротной одежды я выудил красную книжицу. Это что ксива? Развернул. Не совсем ксива. Удостоверение пенсионное капитана КГБ Погибова Ивана Ивана Анатольевича.
В рот просроченный компот! А наш провидец-то не прост совсем. Целый капитан госорганов в отставке. И какого хрена ты забыл в этой глуши? От своих прячешься? Или кукушка свистнула? Если пропавших тётенек ты завалил, непросто будет тебя раскрутить.
Наверху раздался топот, струйки песка посыпались мне за воротник. Я быстро сунул ксиву на место и, захлопнув
Глава 20
— Андрей! Ты здесь? — над проемом погреба нависла перепуганная морда Каткова, щеки его раздувались, глаза таращились, будто он увидел призрак Анны Болейн. — Погибов идет! Скорее! Надо смываться.
— Тьфу, ты напугал! — я спешно захлопнул дверцы шкафа и тумбочки, как было, и вскарабкался по лестнице.
Захлопнул люк и накинул замок на петли. Поковырял в замочной скважине проволокой, но совладать с механизмом по-быстрому не получилось.
— Идем! — уже дергал меня за рукав Алексей. — Нет времени, оставь как есть!
Замкнуть люк не получилось, ну и хрен с ним. Приладил дужку замка к его корпусу, чтобы хотя б с виду казался запертым, и накинул сверху половик.
Конечно, Погибов поймет, что у его были гости. Такие люди всегда помнят — запирали они дверь или нет. И никогда не сомневаются, вспоминая про выключенный утюг. Чекистов в нашей стране готовить умеют. Не получилось у меня скрытно проверку провести.
Катков уже бежал к двери. Я за ним. Выскочили на крыльцо, миновали калитку и свернули в подворотню. Прижались к забору и притихли. Темнота скрыла наши силуэты, смешав с другими тенями. Вовремя. В переулке показалась полуголая фигура Ивана. Рядом с ним был кто-то еще. Поменьше и в белой легкой одежонке. Пригляделся. Вот блин! Да это ночнушка. Какая-то босая женщина шла за “пастырем” в дом. Ага. Наш гуру еще одну жертву прикатывает? Потом она тоже исчезнет с радаров, как первые четыре?
Лицо гулящей тетеньки не разглядеть, но, судя по голосам, настроение у обоих прекрасное. О чем-то даже шутят. Слышен сдерживаемый смех. Парочка зашла в дом и заперла за собой дверь.
Я вылез из укрытия и прильнул к окну дома. Стекла в инее, да еще и завешены изнутри чем-то вроде дырявой мешковины. Шторы в стиле лофт, блин. Я пытался разглядеть, что происходит внутри, но нихрена не вышло. Черт. Прислушался. Голоса попритихли. Парочка явно занималась не беседами. И где он с дамой дружит? На полу прямо, что ли? Не потащит же он ее в свой секертный погреб.
Постоял, подождал. Ничего не происходит, вроде, никто никого не убил.
— Андрей, — выбравшись из черноты, прошептал Катков. — Пойдем уже. Я замерз.
Его плечи передернулись, и он втянул голову в шею.
— Иди, — отмахнулся я. — Я еще подежурю. Что за бабу он привел? И зачем?
— Ну, ясно зачем… — оскалился в какой-то немного грустной улыбке Катков. — Он хоть и питается силой Земли, но женщин любит. Это сразу видно. Много их в его пастве.
— Вот, учись, Леха… Мужику под сраку лет и ходит как
— А мне не надо много, — прошептал Алексей и вдруг заговорчески добавил. — Я одну люблю.
— Кого это? — вскинул я на него бровь. — Свету, что ли?
— И ничего не Свету! — по-детски стал отмахиваться Катков. — Какая тебе разница?
— Никакой, пока твоя любовь никому вреда не приносит. Но смотри, чтобы кукушка на этой почве не свистнула. Были у меня знакомые, что от неразделенных чувств чудить начинали. А ты человек в погонах. Самое чудное, что тебе дозволено делать, это петь в туалете. А в остальном, сам понимаешь, примером для граждан должен быть. Чтобы милицию уважали.
Я сам удивился своим словам. Никогда не был образцом поведения, но все-таки время сейчас было такое, что как-то очень хотелось честь мундира держать.
— Зря я тебе рассказал, — даже в темноте я чувствовал, как Катков покраснел.
— Да не боись ты, не выдам. Но ты, Алеша, замков воздушных не строй, реалистом лучше будь. Можно всю жизнь жар-птицу безуспешно пытаться поймать, когда вокруг столько синичек скачет.
— Синички мне не интересны, — мечтательно проговорил Катков. — А вот жар-птица…
Неожиданно брякнул откидываемый крючок. Входная дверь распахнулась. Мы прижались к стене и потихоньку отошли за угол. На крыльцо вышла гостья в сопровождении Ивана. Гуру обнял женщину и смачно шлепнул ее по заднице. Та приглушенно хохотнула, играючи вырвалась из объятий и, оглядываясь на бородача, направилась в сторону калитки. Миновала изгородь и через несколько секунд скрылась в темноте. А Погибов все стоял и смотрел ей вслед. Казалось, он чего-то ждал. Пока он тут статую изображает, нам со двора не выбраться. Ну, что ж, подождем.
— Я знаю, что вы здесь, — вдруг проговорил Иван. — Выходите…
Я аж вздрогнул от неожиданности. Твою мать! Как он нас вычислил? Катков громко сопел или “старец” следы на снегу в темноте сумел разглядеть?
В любом случае, прятаться больше не имело смысла. Я вышел первым. Лучшая защита, это сразу в морду. Поэтому я перешел в наступление:
— А прихожане знают, что у вас, так сказать, есть любимица? Или любимицы?
— А что? Законом запрещены отношения между мужчиной и женщиной? — бородач прищурился.
— Как-то странно, вы проповедуете отречение от земных благ и сами нарушаете свои заветы, — продолжал я наседать.
— Любовь не благо — она приводит к деторождению, которое никак не идет в разрез с моими убеждениями. Мы плодим себе подобных. В этом и есть предназначение человека и природы.
О как запел герой-любовничек. Оказывается, не снегом единым…
— А не боитесь, товарищ Погибов, что муж этой гулящей все узнает? Про ваши грандиозные планы на деторождение?
— Против природы не попрешь. Все мы дети Земли, — включил Иван режим проповедника, а потом сам перешел в наступление. — А позвольте поинтересоваться, зачем вы подглядываете за чужими окнами?