Курсант: Назад в СССР 4
Шрифт:
Народ уже туда подтягивался не только босоногий, но и одетый привычно по зимнему. Мороза особого не наблюдалось. Минус десять примерно, но бродить по улице в трусах я бы не смог.
Калитка на подворье “учителя” распахнута. Страждущие потекли внутрь смиренным гуськом. На лицах умиротворенность со снисхождением к бренности и еле уловимые улыбки лишь одним уголком губ в предвкушении предстоящего таинства.
Мы затесались в вереницу страждущих, и людской поток понес нас в дом. Внутри оказалось просторно, но без всяких человеческих удобств и комфорта. Даже
“Прихожане” расселись прямо на полу, потихоньку переговариваясь и изредка поглядывая на городских пришельцев.
Я насчитал около трех десятков “адептов”. Половина из них была в наряде вчерашних нудистов, а остальные — с виду обычные люди, только лица уж слишком глубокомысленные, аж смотреть противно. Не о тайнах бытия должен печься деревенский житель, а о том чтобы скотина была сытая и дети здоровые. А тут, будто и не сельчане собрались, вовсе. А члены Нобелевского комитета для избрания лучшего из лучших.
А вот и виновник торжества. В просторную и единственную комнату дома вышел откуда-то из закутка Иван. В черных длинных, как панталоны, трусах. В руке что-то вроде четок из зеленых камешков нанизанных на ниточку.
Такая “бижутерия” сейчас совсем не входу. Это раньше их использовали для подсчета прочитанных молитв, да потом в девяностые малиновые пиджаки и дети гор будут использовать как релакс шарики и как неотъемлемый аксессуар крутого пацана. Сейчас же малахитовые четки завораживали прихожан своей таинственностью и скрытым сакральным предназначением.
Целитель сделал знак рукой, и все, кто еще был на ногах, поспешили рассесться на лоскутных подстилках. Уселись кто-как. По мусульмански, по лягушачьи, просто на коленях или на кокурках.
На ногах остались лишь мы со Светланой. Окружающие неодобрительно на нас загудели, будто пчелы лесные, но в лоб никто ничего не высказывал. Света потянула меня за рукав вниз, давая понять, что если хотим получить нужную информацию, то надо постараться не выделяться из толпы, а тоже притвориться ящеркой одураченной.
Я демонстративно уселся на пол мягкой точкой. Так никто не сидел, но пофиг. Зато мне удобно. Хотя немного холодновато. В комнате свежо, как в морге.
— У нас новенькие, — широким жестом Иван указал на нас со Светой, будто без него никто бы не разобрался, что мы совсем не местные. — Поприветствуем их…
Окружающие приложили правую руку к сердцу и отвесили дружно в нашу строну поклоны головами. От такого всеобщего внимание, я чуть было тоже не отвесил подобный поклон в ответ (вот оно стадное чувство, поэтому толпой управлять легче, чем отдельным человеком), но вовремя спохватился и вместо кивка головы громко произнес:
— Здравствуйте, товарищи.
Зомбированные лишь снисходительно поморщились, но ничего не сказали, мое неумение здороваться по “фэншю” списали на мою неопытность. Дескать, молод еще и не понимает где в корень зрить надобно.
А “проповедник”
Речь бородатого оказалась на удивление гладка. Хотя у всех лидеров подобного пошиба — харизма наипервейшее оружие. Он вещал о том, как это пошло — отдаваться усладам чревоугодия, окружать себя комфортом, вещами и другими продуктами греха. Ведь человек — существо животное, и значит обитать должно поближе к земле, чтобы силу от нее черпать и здравствовать. И гнать из себя дьявола надобно, водой ключевой на морозе обливаясь.
В общем, если убрать религиозную лапшу, то даже в чем-то оратор и прав. Закаливание, отказ от алкоголя и курева, самоконтроль — штуки все эти хорошие, когда без перегиба и в меру. Но в секте в меру не бывает.
Неожиданно проникновенную речь прервал топот нетвердый и прерывистый, будто ноги у кого-то заплетались, но он настойчиво торопился на собрание наше. Из сеней выплыл наш старый знакомый — Витька Косой. Только теперь вдобавок к сбитому прицелу глаз, имелась еще естественная хмельная окоселость.
Ступал он неровно, но настойчиво. Будто во что бы то ни стало хотел попасть на сходку, где его возлияния, даже по случаю юбилея законного, совсем не оценят. Но оказалось, что Витя совсем не хотел выслушивать изречения философии исцеления от бородатого мужика. Он пришел сюда совсем по другому вопросу.
— Домой пошли! — рявкнул Витька, приблизившись к одной из бабенок, что смиренно сидела на кокурках, закутавшись в потертый тулупчик. — Кому сказал? Вставай!
— Я позже приду, — несмело проговорила женщина стыдливо пряча глаза, будто не муж ее пьяный в стельку, а она опростоволосилась на людях.
— А ну вставай, сказал! — Витька схватил жену за собачий ворот тулупчика и потянул к выходу.
Я уже хотел было вступиться за поруганную честь супруги юбиляра, но Света мягким жестом ухватила меня за локоток и остановила. Мол, пусть сами разбираются, чужая семья потемки. Сейчас поможешь, а завтра она с мужем в месте придет с вилами к дому своего спасителя правды искать. Были прецеденты и не раз уже. Я не стал лезть на амбразуру, тем более что хозяин “вечеринки” должен же себя как-то сам проявить. Вот и посмотрим что за гусь эта птица, стреляная или нет.
Иван встал на пути женокрада и преградил ему выход своей полуголой тушей.
— Успокойся Виктор! — по апостольски наставляюще проговорил он. — Отпусти Ольгу. Под защитой она Земли-матушки. Нельзя так с детьми природы поступать.
— А то что?! — оскалился Витя, приотпустив жену и переключившись на Ивана. — Дома не убрано, не сварено, а она здесь с полуголыми дурачками сидит и тебя слушает.
Уже зная темперамент Косого, я предположил, что скоро за буйством его словесного выражения последует летящий кулак. С Катковым ситуация куда мягче была, однако, фингал Алеша подцепил знатный. В уличный туалет теперь без фонарика ночью ходить сможет.