Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны

Теппель Роман

Согласно советским представлениям, этот огонь должен был нанести тяжелые потери 86-й пехотной дивизии и, особенно, 78-й штурмовой дивизии. Военный дневник дивизии за период битвы за Курск не сохранился. Однако имеется военный дневник XXIII армейского корпуса, которому была подчинена 78-я штурмовая дивизия. Согласно ему, дивизия доложила в 1:30 о «необычно оживленном беспокоящем огне», который повредил отдельные линии связи. В 3:20 пришло следующее сообщение: «Небольшие потери из-за вражеской артиллерии, в остальном все в порядке» [144] . Восточный сосед 78-й дивизии, 216-я пехотная дивизия, вообще ничего не докладывал об артобстреле в XXIII армейский корпус.

144

Kriegstagebuch Nr. 15, XXIII. Armeekorps, Abteilung la, 22.3.— 22.7.1943, BArch, RH 24–23/123, Bl. 159.

Командование 9-й

армии в дневнике ни разу не упомянуло о советском упреждающем ударе, поскольку все дивизии приступили к наступлению в соответствии с ранее утвержденным планом. Советское утверждение о том, что немецкое наступление было сдвинуто на два часа, основано на ложной информации. Захваченные в плен или дезертировавшие солдаты 6-й пехотной дивизии, показавшие на допросе умышленно или по незнанию, что наступление начнется в 2:00 по немецкому летнему времени, или в 3:00 по московскому времени, выдали ложную информацию. В действительности еще в середине апреля 1943 года было утверждено следующее время начало наступления: для XLI танкового корпуса и XXIII армейского корпуса — в 3:30 немецкого летнего времени, а для XLVI и XLVII танковых корпусов — в 6:30.

При этом упреждающий артиллерийский удар был нанесен не только на участке немецкой 9-й армии к северу от Курска, но и на южном участке, по 4-й танковой армии и армейской группе Кемпфа. К сожалению, военные дневники практически всех дивизий, находившихся в подчинении этих штабов, за период проведения операции «Цитадель» на сегодняшний день утеряны. В наличии имеются военные дневники отдельных корпусов обеих армий, так что и на южном участке можно провести соответствующие сравнения. По советским источникам, в ходе проведения упреждающего артиллерийского удара по немецким позициям было нанесено два удара артиллерией 6-й и 7-й гвардейских армий. В соответствии с одним из докладов 6-й гвардейской армии, первый обстрел был начат в 22:30 московского времени (21:30 немецкого летнего времени) и продолжался только пять минут. В 3:30 московского времени (2:30 немецкого летнего времени) советская артиллерия вновь открыла огонь и обстреливала немецкие позиции в течение 40 минут. Якобы и на юге от Курска эти упреждающие артиллерийские удары нанесли немецким войскам тяжелые потери и задержали немецкое наступление на несколько часов.

Сравнение с имеющимися немецкими источниками дает следующую картину: в военном дневнике LII армейского корпуса, прикрывавшего западный фланг 4-й танковой армии, записано: «На протяжении всего фронта корпуса противник ведет себя спокойно» [145] . Выдвинувшаяся в ходе предварительного наступления в район Бубны 332-я пехотная дивизия докладывала в 2:30 о советском контрнаступлении и «сильном оборонительном огне противника из артиллерии, минометов и систем залпового огня» [146] . Прежде чем дивизия смогла приступить к наступлению в рамках операции «Цитадель», она должна была отбить советское контрнаступление и стабилизировать положение. Поэтому запланированное на 5:00 начало наступления 332-й дивизии было перенесено на 9:30. Однако это было не следствием упреждающего артиллерийского удара, а ведением боя.

145

Kriegstagebuch Nr. 5 des LIL Armeekorps, Abteilung la, vom 4.3.— 5.7.1943, BArch, RH 24–52/136, Bl. 181.

146

Kriegstagebuch Nr. 4 des Stabes 332. Infanterie-Division, Fuhrungsabteilung, vom 27.6.41.8.1943, NARA, T-315, R. 2076, F. 559.

Остальные 4 дивизии, входившие в состав LXVIII танкового корпуса (3-я танковая дивизия, танково-гренадерская дивизия «Великая Германия», 11-я танковая дивизия и 167-я пехотная дивизия), зарегистрировали ночью на своих участках фронта сильный огонь вражеской артиллерии, минометов и систем залпового огня. Однако ни одна из дивизий не доложила о потерях. Соответственно в военном дневнике LXVIII танкового корпуса сделана лаконичная запись: «Ночь прошла относительно спокойно. На всем участке фронта перед корпусом был открыт сильный вражеский огонь артиллерии, минометов и систем залпового огня» [147] . О задержке наступления, вызванной этим огнем, не говорится ни слова. То же самое и по II танковому корпусу СС: дивизии СС регистрировали в своих докладах артиллерийский огонь «упреждающего удара» и другие советские обстрелы. О потерях они не докладывали. Однако из опубликованных уже после войны мемуаров отдельных частей следовало, что все же некоторые солдаты получили ранения в результате этих обстрелов. Потери были столь незначительны, что о них не упоминается ни в докладах дивизий корпусу, ни в военном дневнике 4-й танковой армии, ни в личных документах главнокомандующего группой армий «Юг» генерал-фельдмаршала фон Манштейна.

147

Kriegstagebuch des Generalkommandos LXVIIL Panzerkorps, la, 1.7.— 31.7.1943, BArch, RH 24–48/115, Bl. 13.

На

участке армейской группы Кемпфа (корпус Рауса — 106-я и 320-я пехотные дивизии) «упреждающему удару» вообще не было уделено никакого внимания. О нем нет упоминания ни в военном дневнике корпуса, ни в утренних и дневных докладах. Наступление здесь началось в соответствии с планом, в 2:25 по немецкому летнему времени. Только для III танкового корпуса «контрподготовка» имела бесспорно негативные последствия. По советским источникам, главной целью «контрподготовки» в районе 7-й гвардейской армии были укрепления перед мостом у села Михайловка к востоку от Белгорода. Это подтверждается и немецкими документами, хотя имеются некоторые расхождения в отношении времени. По советским источникам, второй упреждающий удар артиллерии был начат одновременно с началом наступления III танкового корпуса, в 3:30 московского времени (2:30 немецкого летнего времени).

В действительности дивизии III корпуса приступили к наступлению по плану в 2:25 немецкого летнего времени. По утреннему докладу 19-й танковой дивизии, к этому моменту советская артиллерия уже полчаса обстреливала плацдарм у Михайловки. В результате этого возведение мостов через Донец, которое должно было быть завершено точно к началу наступления, было значительно задержано. До 2:25 были готовы только переходы для пехоты. Танки «тигр» 503-го тяжелого батальона, которые должны были возглавить наступление III танкового корпуса, нуждались в мостах, способных выдержать нагрузку в 60 тонн.

Два таких моста находились в процессе строительства на участках 6-й танковой и 19-й танковой дивизий, и именно в это время начался советский артиллерийский обстрел. Почти полностью готовый 60-тонный мост на участке 6-й танковой дивизии был разрушен прямым попаданием. Второй мост, на участке 19-й танковой дивизии, обстреливался советской артиллерией с такой точностью, что немецкие саперы вынуждены были прервать его сооружение. К началу наступления ни один «тигр» не смог переправиться через Донец, а без этих машин прорыва части III танкового корпуса вначале застряли под советским огнем.

Суммируя факты из имеющихся немецких источников, остается констатировать, что советская «контрподготовка» на участке 9-й армии оказалась безрезультатной, равно как и на участке 4-й танковой армии. В армейской группе Кемпфа в результате этого артиллерийского огня перед началом наступления были понесены незначительные потери. Однако советская артиллерия воспрепятствовала своевременной переправе через Донец танков «тигр» 503-го тяжелого танкового батальона. Было бы немецкое наступление более успешным, если бы «тигры» были переправлены вовремя, остается спорным вопросом, поскольку, когда они все-таки пересекли Донец для поддержки наступления 6-й и 19-й танковых дивизий, они застряли в обширных советских минных полях.

В конечном счете эта «контрподготовка» имела негативные последствия и для Красной Армии. Советское командование планировало наряду с артиллерийскими обстрелами перед началом операции «Цитадель» также и использование авиации. Крупные соединения 2-й и 17-й воздушных армий на рассвете 5 июля должны были уничтожить как можно больше немецких самолетов на земле. К тому же 4-я танковая армия и армейская группа Кемпфа фактически были почти лишены воздушной поддержки, и советские ВВС могли достичь превосходства в воздухе без серьезных потерь в воздушных боях. Но все пошло не так, как было запланировано. Рассвет в районе Курска в начале июля начинался в 2:30 немецкого летнего времени; около 3:20 начинался восход солнца. К этому времени советские машины внезапно должны были атаковать немецкие аэродромы под Харьковом. Подполковник Вальтер Левес-Литцман, в то время командир 3-й бомбардировочной эскадры, в своих воспоминаниях указал одну из причин, почему советский план не сработал: «Утром 5 июля сосредотачивающиеся для наступления части ожидал неприятный сюрприз: советские войска начали сражение с внезапного огневого нападения. Мне позвонили — я как раз собрал командиров на последнее перед боем совещание в своем штабе и успел скорректировать отданные ранее приказы. Мы должны были немедленно взлететь, чтобы подавить советскую артиллерию, хотя было еще темно» [148] . Многие из немецких самолетов были уже в воздухе, когда советская авиация приступила к нападению на немецкие аэродромы. Кроме того, советские воздушные соединения еще до пересечения линии фронта были обнаружены немецкими службами радиоперехвата, а чуть позднее — службами акустического и визуального наблюдения. Поэтому по тревоге в воздух были подняты многочисленные немецкие истребители, ввод в бой которых изначально предусматривался позднее. Так запланированное внезапное нападение обернулось неприятным сюрпризом для самих советских летчиков, и в утреннем небе над Харьковом завязались ожесточенные воздушные бои.

148

Lehwess-Litzmann, Absturz, S. 204.