Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны

Теппель Роман

Возникает вопрос: «Какое правильное название следует дать Курской битве?» Немецкая пропаганда определяла летом 1943 года битву возле Курска как «битву между Орлом и Белгородом» [29] . А сами немецкие ветераны Курска на вопрос об их участии в Курской битве отвечали отрицательно: весной 1943 они были в боях под Харьковом, а летом — в наступлении у Белгорода, а вот были ли они под Курском? При этом под наступлением под Белгородом понималась именно операция «Цитадель», а точнее, ее первая фаза — наступление на Курской дуге. Однако название «Курск» не удержалось в памяти с немецкой стороны, поскольку в немецкой пропаганде этому городу не придавалось большого значения.

29

Die Deutsche Wochenschau, Nr. 672 vom 21.7.1943, darin heisst es: «Die Schlacht zwischen Orel und Bjelgorod erfasst immer neue Frontabschnitte».

Vgl. auch Die Wehrmachtberichte 1939–1945, S. 516.

С советской стороны, напротив, летние сражения 1943 года у Орла, Курска и Харькова описывались как Курская битва и были разделены на три фазы: первая — оборонительная фаза, которая продолжалась севернее Курска с 5 по 11 июля 1943 года, а южнее Курска — с 5 по 23 июля 1943 года, вторая — контрнаступление под Орлом с 12 июля по 18 августа 1943 года и третья — контрнаступление под Харьковом

с 3 по 23 августа 1943 года. Эта периодизация используется и в современных исторических работах. Строго говоря, она некорректна. В соответствии с советскими представлениями о битве в период с 23 июля по 3 августа на южном участке от Курска возникла пауза. При проверке военных дневников того времени оказывается, что это не так, о чем еще будет подробнее сказано ниже. Обращает на себя внимание и тот факт, что сумма потерь советской стороны в трех названных периодах не соответствует общей сумме потерь в битве под Курском в целом. В литературе, изданной до сих пор, это оставалось незамеченным.

Курск вошел в историю как самое крупное танковое сражение Второй мировой войны. Действительно, оборонительная фаза на южном участке Курской дуги носила прежде всего характер ожесточенного танкового сражения. Это относится и к советской контратаке под Орлом и Харьковом. На северном участке Курской дуги во время оборонительной фазы также были танковые бои, однако здесь противостояние выражалось прежде всего в массивном применении артиллерии. Кроме того, Курск стал одним из мест крупнейших воздушных сражений Второй мировой войны, на что ранее не обращали достаточного внимания.

Важную роль летом 1943 года играло сегодня почти забытое сражение, а именно советское наступление в Донецком бассейне, начатое 17 июля 1943 года. Советская сторона иногда даже рассматривала военные действия в Донецком бассейне как часть Курской битвы. В изданной под редакцией Ивана Баграмяна «Истории военного искусства» говорится, что оборонительная операция под Курском является одной из крупнейших стратегических операций, в которой принимали участие войска Центрального и Воронежского фронтов во взаимодействии с фронтами, наступавшими в направлении Орла и донецкого бассейна [30] . Несмотря на это, июльские бои в Донбассе не привлекают внимание современных русских историков. Однако даже если эти бои не считать частью Курской битвы, боевые действия под Курском летом 1943 года остаются самой крупной битвой Второй мировой войны — и, возможно, даже «самым крупным сражением в истории» [31] .

30

Bagramjan, Geschichte, 5. S. 265 (Hervorhebung durch R. Toppel).

31

Frieser, Schlacht, S. 200.

2. ЗАКОН ДЕЙСТВИЯ:

ПОДГОТОВКА К ЛЕТНИМ БОЯМ 1943 ГОДА

«У нас полностью отсутствует политическая линия» [32] — стратегическое положение Третьего рейха весной 1943 года

Военный 1943 год начался для Германского рейха чередой катастрофических поражений: в феврале остатки 6-й армии были вынуждены капитулировать в Сталинграде. Известие об этом привело «к шоку в немецком народе», как описал в своем дневнике 4 февраля министр пропаганды Геббельс [33] . При этом не только тыл был потрясен этим известием, но и солдаты на фронтах с тревогой спрашивали о том, как теперь дальше пойдут дела. Наступление Красной Армии вначале казалось неудержимым. 8 февраля советские войска снова заняли Курск, 16 февраля немцы вынуждены были оставить Харьков. Двумя днями позже в Берлинском дворце спорта Геббельс призвал к «тотальной войне». Лейтенант Людвиг Шён, командир артиллерийского подразделения на Восточном фронте, записал 3 марта 1943 года: «Сталинград и тотальная война здорово действуют на нервы. Мир любой ценой?» [34]

32

Goebbels am 7/4/1943 in seinem Tagebuch, Teil II, Bd 8, S. 67

33

Ebd Bd 7, S. 256.

34

Beitrag zur Geschichte der Sturmgeschutz-Brigade 909, Zusammenstellung aus Briefen des damaligen Leutnants d. R. Ludwig Schon, Archiv des Vereins Garnisongeschichte Juterbog «St. Barbara» e. V., ohne Signatur, S. 6.

Все же Сталинград был не единственным показателем перелома в ходе войны в пользу противников держав «оси». Важнейший союзник Германии — Япония вынуждена была полностью перейти к стратегической обороне после поражений под Мидуэйем в июне 1942 года и под Гуадалканалом и в Новой Гвинее в начале 1943 года. 21 января 1943 года союзники договорились по общей концепции интенсификации стратегических бомбардировок Германии, по так называемой «директиве Касабланка». Острая фаза воздушной войны, к тому же проводимая с использованием новых технических средств, получила свое первое воплощение в атаках на Рурскую область. Битва за Рур началась в ночь на 6 марта 1943 года с воздушного налета на Эссен и продолжалась до 31 июля 1943 года, при этом в Рурской области погибло более 15 000 человек. 9 апреля Эрхард Мильх, начальник Технического управления министерства авиации, сообщил Геббельсу, что, по самым осторожным оценкам, только с ноября 1943 года было бы возможно «при спокойной обстановке, ответить на вызов англичан, и только следующей весной, то есть через год — отплатить им той же монетой... До этого момента англичане в состоянии, если они правильно понимают свою задачу, превратить большую часть Рейха в обломки и пепел» [35] . Только при налете на Дортмунд в ночь на 24 мая 1943 года Королевские ВВС сбросили 2500 тонн бомб; это больше, чем люфтваффе сбросили на Англию в течение всего 1943 года. Города, которые находились вне Рурской области, также подверглись разрушениям в результате массированных бомбардировок. При налете на Вупперталь в ночь на 30 мая 1943 года были впервые применены напалмовые бомбы, которые уничтожили 3500 человек.

35

Goebbels, Tagebucher, Teil II, Bd. 8, S. 81.

В мае 1943 года Германский рейх потерпел еще два тяжелых поражения: 13 мая капитулировали остатки группы армий «Африка». 270 000 немецких и итальянских солдат попали в плен. За два месяца до этого гроссадмирал Денниц докладывал Гитлеру, что Тунис является «первоклассной стратегической позицией» [36] . Теперь он был полностью потерян, и можно было предвидеть вторжение союзников в Италию. Этот месяц вошел в историю немецкого флота как «черный май». При помощи тактических и технических новинок союзникам удалось добиться окончательного перелома в подводной войне. Еще в марте 1943

года немецким подводным лодкам удавалось наносить значительный ущерб торговым судам союзников в Северной Атлантике, и это были последние успехи, о которых Геббельс 2 апреля в своем дневнике сделал триумфальную запись: «Подводная война в действительности наше большое оружие, которое заставляет англичан шевелиться» [37] . Тем более удручающей была обстановка в мае, когда не только не было успехов, но и почти каждый день докладывали о потоплении немецких подводных лодок — до конца месяца в общей сложности их было потеряно 40 штук. 14 мая гроссадмирал Денниц доложил Гитлеру, что Германия находится в большом кризисе «подводной войны», поскольку «противник, применяя новые устройства обнаружения подлодок сделал подводную войну невозможной и наносит нам тяжелые потери» [38] .

36

Wagner, Lagevortrage, S. 472.

37

Goebbels, Tagebucher, Teil II, Bd. 8, S. 33.

38

Wagner, Lage vortrage, S. 505.

Перед лицом всех этих проблем и чрезвычайно напряженного положения Гитлер полагал, что имеется только одно решение: проведение военной операции. На совещании в Оберзальцберге 25 июня 1943 года он заявил Геббельсу, что текущую фазу поражений необходимо терпеливо пережить и что в течение ближайших недель и месяцев поступит новое вооружение, которое как в воздушной, так и в подводной войне будет в состоянии изменить положение в пользу Германского рейха. Решающим фронтом, подчеркнул Гитлер, является Восточный фронт. По крайней мере в марте 1943 года вермахт смог остановить советское зимнее наступление и вновь овладел Харьковом. Эта победа означала не только восстановление престижа, но и успокоила колеблющихся союзников Германии, а также послужила поводом для надежды, что в военном отношении война еще не проиграна. Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, главнокомандующий группой армий «Юг», 14 марта 1943 писал с некоторым облегчением своей жене: «Кажется, что нам снова удалось преодолеть кризис на Востоке, благодаря нашим успехам. Поэтому нельзя сразу думать, что все кончено, как только что-то начинает идти криво, как наверняка думают многие, сидя дома» [39] .

39

Auszugsweise Abschriften der Briefe des Gentralfekimarichags von Manstein an seine Frau, Marz 1943, Privatarchiv Rudiger von Manstein Icking Nachlass Erich von Manstein, S. 4.

Также и Гитлер перед лицом этого успеха полагал, что война еще не проиграна. Политический компромисс с Советским Союзом он полностью исключал. В своей речи перед рейхсляйтерами и гауляйтерами 7 мая 1943 года в качестве политической цели он даже назвал свою мечту — немецкое господство во всем мире. Йозеф Геббельс записал: «Фюрер выразил свою несгибаемую уверенность в том, что однажды Рейх будет господствовать в Европе. Нам понадобится для этого выдержать еще много боев (sic!), но они, без сомнения, приведут нас к огромным успехам. С этого момента предопределен путь к мировому господству. Кто владеет Европой, тот берет на себя и управление миром» [40] . 1 июля 1943 года, выступая перед генералами армий Восточного фронта, Гитлер повторил, что борьба на востоке для Германии является борьбой «за жизненное пространство. Без этого жизненного пространства, Германский Рейх и немецкий народ не выживут. Они должны стать гегемоном власти в Европе» [41] . Однако для Гитлера занятые области Советского Союза представляли собой не только будущее жизненное пространство для немецкого народа. Особенно важен был экономический потенциал этих областей, который следовало обратить в решающий фактор победы в войне. Прежде всего, он полагал, что без богатых залежей полезных ископаемых Донецкого бассейна, угольных районов юга Украины длительная война не может быть продолжена. Кроме того, немецкая экономика остро нуждалась в рабочей силе, которую по большей части можно было принудительно мобилизовать только на оккупированных территориях. Теперь даже при оперативном планировании военных операций нехватка рабочей силы стала играть большую роль. Если в 1941–1942 годах была допущена гибель более 2 миллионов советских военнопленных от голода, то в 1943 году задачей летнего наступления было пленение как можно большего количества солдат противника с целью восполнения дефицита рабочей силы. И наконец, восточный театр военных действий, был для немцев крайне важным еще с одной точки зрения, поскольку именно там в 1941–1942 годах находились места массовых убийств евреев, о которых с середины 1942 года поступало все больше информации в Германию. Население реагировало страхом за возмездие, который подогревался пропагандой, чтобы усилить волю к сопротивлению.

40

Goebbels, Tagebucher, Teil IL, Bd. S. 237 f., Zitat S. 238.

41

Krausnick, Ostpolitik, S. 311.

Но среди немцев страх распространялся не только из-за осознания преступности массового уничтожения евреев. Победы Красной Армии давали советским военнопленным и гражданским работникам, насильно привезенным в Германию в качестве «восточных рабочих» (Ostarbeiter), новые надежды и уверенность в победе союзников. В одном из докладов службы безопасности СС от 25 февраля 1943 года о настроениях в Германии говорилось, что вследствие изменения военной ситуации не только снизилась «дисциплина и производственная мораль» восточных рабочих; они даже начали говорить о возмездии в отношении немцев. При этом они придерживались убеждения, что Советы будут истязать и уничтожат всех немцев одним ударом после вторжения. Восточные работницы, занятые в работах по домашнему хозяйству в немецких семьях, говорили, что они «за хорошее обращение готовы посодействовать, чтобы для немецких семей была организована быстрая смерть без мучений» [42] . Страх немцев перед поражением увеличивался в течение последующих недель: в начале 1943 года, у Катыни, западнее Смоленска, были найдены тела около 4500 польских офицеров, убитых весной 1940 года советской тайной полицией. Геббельс использовал эту находку в апреле 1943 года в большой пропагандистской кампании для нагнетания страха в немецком обществе перед советскими преступлениями. При этом немцы все больше сомневались в возможности выиграть войну. Даже такие старые члены партии, как глава правительства провинции Вестфалия, Карл-Фридрих Колбов, постепенно становились пессимистами. 22 марта Колбов отметил в своем дневнике: «Теперь все зависит от того, удастся ли нам этим летом добить Россию» [43] .

42

Boberach, Meldungen, Bd 12, S 4849f.

43

Kolbow, Tagebucher, 5. S. 564.