Курская дуга
Шрифт:
Все чаще из перелесков вылетали на шоссе санитарные машины. Мелькали окровавленные бинты, распоротые рубашки, черные от копоти и пыли лица.
По боковым проселочным дорогам дивизионы «катюш» и полки противотанковой артиллерии совершали быстрый маневр. А в ином направлении мчались пустые грузовики с привязанными метлами, поднимали гриву пыли к верхушкам лип и чернокленов, сбивали с толку вражеских воздушных разведчиков.
Заметив шлагбаум, Ковинько свернул с шоссе. Полуторка помчалась к лесу. Объезд был большой,
— Стой, стой! — нависая над боковым окном, крикнул Гайдуков.
Ковинько затормозил.
— Что, воздух? — вываливаясь из кабины, спросил Седлецкий. — Сколько их? Где?
Гайдуков широко развел руками.
— Воздух кругом…
Седлецкий осмотрелся.
— Где же самолеты? Так это вы меня разыгрываете! Глупая шутка… Если хочешь знать, Виктор, я редактору напишу докладную.
Окутанный облаком пыли, Седлецкий громко чихал и чертыхался. Гайдуков молча следил за колонной. Прошли машины с пушками на прицепе. Показалась кухня. На подножке грузовика стоял Грачев.
— Сашка! Сашка! — Гайдуков замахал руками. — Давай сюда, прыгай!
— Мы встретились случайно на проселочной дороге! — подбегая к товарищам, воскликнул Грачев.
«Главное на войне, как говорил бравый солдат Швейк, — это не отставать от кухни», — хотел бросить Седлецкий, но промолчал. Он заметил: фуражка Грачева пробита пулей. На левой щеке ссадины и кровоподтеки. Плащ-палатка, которой Александр укрывался от пыли, — прострелена и продрана осколками.
— Ты откуда? — в один голос спросили Седлецкий и Гайдуков.
— Из боя… Должен вам доложить: наши модернизованные пушки — это штучки! Двадцать выстрелов в минуту. — И возбужденно продолжал: — Противотанковая бригада отбила четыре атаки «тигров» и «пантер». Пять часов — шквал огня. Сейчас истребителей перебрасывают на новое направление. На фланге одной дивизии отчаянное положение. — Грачев поспешно полез в планшетку. — Виктор, передай в редакцию материал. Я писал на ходу, сам понимаешь… Ты прочти его и отредактируй. В нем есть опыт борьбы с танками противника.
— Это очень важно!
— Возьми. — Грачев вырвал листок из записной книжки. — Каракули, но ты разберешь. Сделай на подверстку заметку. Повар и водитель машины спасли пушку. Интересно! К Димке Солонько тебе не добраться, Бобрышева не разыскать. Мой совет: загляни на корпусной ПСД [3] , а потом в редакции дивизионных газет, ребята могут и туда передать пакеты. Ну, братцы-сталинградцы, простимся, а то еще машины пройдут, бригаду потеряю.
3
ПСД — пункт сбора донесений.
— Я тоже еду! — Седлецкий вышел на дорогу, поднял руку. —
— По-глупому не лезьте, — напутствовал товарищей Гайдуков, — ну, а там, где надо…
— Не будем трусами! — добавил Седлецкий и вместе с Грачевым вскочил на попутную машину.
Грузовик с пушкой на прицепе потонули в пыли. Растроганный Виктор долго стоял у дороги. Ковинько сорвал во ржи василек, нерешительно спросил:
— Будем ехать, товарищ майор?
— Да, ехать, — проронил Гайдуков.
Он думал: «Орел, Сашка! И Седлецкий хорош, напрасно на него так нападали, храбрый товарищ. Пошел в огонь не дрогнув».
17
В полдень «тигры» вклинились в оборону гвардейского корпуса. Под прикрытием истребителей шестьдесят пикировщиков семь раз бомбили роту Бунчука. Дымились разбитые блиндажи, торчали колья с обрывками колючей проволоки, на убитых тлели гимнастерки, и на дне глубоких воронок пенилась ржавая вода.
Юнкерсы разбомбили мощные минные поля, и пехота врага, поддержанная тяжелыми танками, ворвалась в передовые траншеи.
Бунчук собрал в кулак поредевшую роту и немедленно перешел в контратаку.
— Сталинградцы, броском вперед! — крикнул Сотников и первым поднялся в атаку.
Тихон не отставал от Сотникова. В почерневшей от пота гимнастерке Сотников увлек за собой гвардейцев. Натиск пехоты поддержали артиллеристы и бронебойщики. Рота Бунчука, выбив фашистов из двух больших окопов, продолжала продвигаться. «Тигры», попав под сильный артиллерийский огонь, попятились и, подставляя орудиям лобовую броню, отошли задним ходом.
Покинув укрытие, гвардейцы стремительно приблизились к траншее и, когда до нее осталось метров пятнадцать, бросили гранаты.
«Появляйся в дыму под разрывы своих гранат», — мелькнула у Тихона мысль.
Ветер не успел рассеять дымки, как Тихон уже прыгнул в траншею. Раненый эсэсовец кинул ему под ноги гранату. Но Тихон успел выбросить ее из окопа. Короткой очередью он добил фашиста.
Тихон осторожно продвигался по траншее. К нему на помощь подоспел Шатанков. Сотников прикрывал их. Он сверху простреливал траншею.
«Молодцы, ворвались!» — Бунчук опустил бинокль и снова на дне окопа прижал к уху телефонную трубку.
— Что? Сколько трупов? Не считал… А трудно? Нелегко… Подкрепление? Пока не прошу… Что? Воевать немного научился…
— Слушай, Бунчук, — говорил в ответ комбат, — ты не зарывайся, изматывай противника и отходи за ручей. Это приказ Федотова. Понял?
«Где-то на фланге фашисты обошли нас», — решил Бунчук. Он услышал стой и склонился над раненым.
— Пей, жив будешь. Сейчас санитара позову. — И комроты поднес к губам солдата флягу.