Кувшин Маслоу
Шрифт:
Этот вывод о роли (функции) подсознательного, то есть эволюционно древнего напряжения, был бы почти дикой гипотезой, если бы у нас до его появления не было бы на руках: 1) теории эволюции Живого мира, 2) модели Винера, 3) списка функций Живого и 4) принципа адаптации.
Есть ли у нас (и у животных) подобные состояния? У людей ныне они бывают очень не часто. Почти всегда человек знает, что делать и имеет вполне направленное поведение. И едим мы раньше, чем проголодались. Причина и ответ тому ниже – наша память, опыт и сознание, навык, в конце концов. Но современная психологическая наука
Однако всякая такая «наука» идет по пути «замещения» (термин у нас впереди) своих трудностей и неясностей новыми знаками, под которыми эти трудности прячутся. А знаки замещают незнаемое под термином области знаний – они «изображают» знание. Знак, по которому нет ясного смысла, например, «цель» у животного, есть просто символ или ритуал «целеполагающего» респондента, успокаивающий его сознание и совесть, как и сохраняющий его статус и занятие. И мы с таким феноменом знаний уже повстречались (неслучайно), когда обсуждали старое понятие «психики».
Цель! Не слишком ли это просто? Так же можно было бы сказать, что движение автомобиля определяется направлением дороги под колесами, локомотива – проложенными рельсами. В решении причина скрыта «в объекте» – и нет ответа, куда направлено движение и потому нет, не может быть ответа, когда и почему начинается и останавливается движение.
А машина без памяти и опыта? Чтобы не ставить поспешно точки над i, следует назвать это напряжение «вторичным ощущением напряжения» или «напряжением дезадаптации» – такие ощущения воспринимаются нами, и мы их испытываем как ощущения большой силы возбуждения. Возбуждение (без осознаваемой цели) выражается у животных в импульсивном поведении.
Проектируемая адаптивная машина вместо «ощущений» имеет «измерения». Но ведет она у нас себя пока так же, как и новорожденный. В действиях без всякого опыта с любым незнакомым предметом наши непроизвольные действия выглядят извне действительное неумелыми и напряженными. А если нам что-то действительно требуется, то не успокоимся, пока не получим результат.
У младенца это пища. Но такое бывает и у взрослых – это может быть первый в жизни велосипед или смартфон, инструкция к которому еще не прочитана.
Примеры? Можно и с детства! И не о еде!
Было ли у вас 1) такое желание игрушки или книжки, велосипеда и др., которое захватывает все ваши – еще ребенка – помыслы? И у родителей не допроситься, а самому пока не заработать?
Было ли 2) нежелание идти к зубному врачу? И отложить подольше?
Было ли 3) поехать куда-то (на рыбалку, в лес, на дачу) или пойти с кем-то на интересную встречу, на концерт, «на танцы», когда вас не пускают родители?
Было ли в жизни 4) нестерпимое желание сейчас увидеть ту, единственную, которая изредка появляется где-то рядом. Увидеть ее – это самое главное. А подойти и заговорить – много сложней. И возможно, это состояние уже воспринимается атавизмом, но оно во много
Ну а у взрослых – 5) как на работе ждешь выходных и встречи с друзьями или на Новый Год?
А если ты 6) на пенсии и дети далеко и весь день один – и не с кем поговорить? Или хочется еще посидеть в социальных сетях, а некогда? А очень хочется выговориться – излить душу?
А не портится ли настроение, когда 7) кто-то из класса – задирает тебя в школе и надо давать отпор, иначе сядут на шею? Или когда зарплата и рост по службе не идут легко, а у кого-то рядом все получается просто и легко? Пусть не зависть черная, а белая? – И надо больше работать и пойти на курсы…
А если 8) проиграла любимая команда? Или интересный телесериал, а посмотреть не дают и надо по хозяйству? Или не оторваться от интересной работы, а жена звонит: «чего задерживаешься?»
И в каждом таком состоянии (а их состояний не мало) ты думаешь так много, что порой и в этом раздражении и возбуждении не можешь заснуть.
И все эти состояния – они суть ТО САМОЕ – вторичное напряжение. Их числят по небрежности в науке за эмоции, чувства, настроения, цели. Только обобщающего имени для всех состояний и конкретного имени по каждому состоянию у нас еще нет.
А между тем прямые бытовые причины ясны. После прочтения этой книги читатель вернется и расшифрует их сам.
Почему напряжение такого типа у животных и у нас стоит именовать вторичным ощущением? Нам полагается отличать их от наших (первичных) ощущений среды, которые характеризуют внешние объекты и среду в целом вокруг нас.
Однако психологическая наука – ряд ее лучших представителей – смогла расшифровать функциональное значение таких напряжений. В психологической науке параллельно возникли еще два результата, которые позволяют в их объединении с Винеровским решением дать требуемый ответ.
2.3.3. От истории инстинктов к теории условных рефлексов
Мы уже знаем, как ведут себя новорожденные малыши – так же ведут себя и звереныши. Есть и самообучение, есть и обучение (об этом позже).
Но наука начинала с простого – изучала поведение взрослых животных. А у взрослых животных уже все «схвачено». Если наука практикует поведение только готовых профессионалов, не исследуя истории их появления (онтогенеза), то тогда и возможны такие странные теории, как теория появления и достижения целей.
Животные, а речь пока о них, управляются инстинктами – врожденными механизмами поведения, или при простых движениях, врожденными рефлексами. Так возникли первые теории талантливых философов. Идея превращения ощущений (причины, аргумента) в поведение (следствие, функцию) сформирована давно в форме модели «простой рефлекторной дуги». «Дуга» – это предтеча теории условных рефлексов – мощного направления в психологии и физиологии. Это и предмет их спора меж собой – чей это инструмент – психологов или физиологов.