Кузнец
Шрифт:
Москва. Кремль. Потешный дворец. Апрель 7158-го года.
Хотя весна только заявляла свои права, в Потешном дворце было душно как летом. Но в комнате, где находились двое, ставни окон были закрыты. Горели свечи, слегка рассеивая мрак. Один из собеседников, явно старший и более важный, удобно расположился на стуле с высокой спинкой. Одет он был в иноземный камзол, пальцы украшены многочисленными перстнями. На столе перед важным боярином стоял тонкой работы золотой кубок с вином. Всякий, сведущий в высокой Московской политике узнал бы нелюбимого, но могущественного тестя царя, боярина Илью Даниловича Милославского. Клан, главою которого он был, уже подмял под себя Земский приказ, что
– Видел кто, Димитрий, как ты ко мне шел?
– Никто, батюшка, – почти прошептал другой собеседник, устроившийся близ боярина, но на краешке лавки. Звали его Дмитрием Зиновьев. Был он не многим моложе своего собеседника, но гораздо менее значимым даже внешне. Не только одет беднее, но и смотрит неуверенно, пальцы мнет, глазки бегают. Пока он лишь дворянин Сибирского приказа. Чин не малый, но и не великий. Увидевший его в покоях Милославского, в недавно построенных для него палатах, досужий соглядатай изрядно удивился бы. Милославские уже несколько лет враждовали с политическим кланом, возглавляемым боярином Борисом Морозовым. Судья же Сибирского приказа Алексей Никитич Трубецкой был ярым сторонником боярина. Но Милославский умел и любил находить людей в чужом стане. Таким и был дворянин Дмитрий Зиновьев.
– Это хорошо, – проговорил боярин – Я слышал – из Сибири опять челобитную прислали. Так?
– Так, батюшка.
– О чем там?
– Францбеков, воевода Ленский со своим ближником Ерошкой Хабаровым бьют челом Великому государю, дескать нашли они и страну, богатства невиданного, и дорогу в Никанское царство. Просят помощи.
– Про то я знаю. Про то уже, почитай неделю весь двор государев шепчется. Ткани предивные, меха, серебро. Знаю я и про то, что государь по наущению Матвеева повелел снарядить пять полков на помочь даурским казакам. Знаю, что ты поедешь вперед тех полков. Так?
– Так, батюшка Илья Данилович.
– Так вот! Надо мне, чтобы государь передумал.
– Как же так?
– Тут ничего сложного нет. Ложно писали Димка Францбеков и его людишки. Нету никакой страны богатой. И земель нету. Трубецкой тебе одну грамоту даст – про полки, про дела твои военные. А я другую – про то, что поручено тебе того Ерофейку Хабарова ведать. Вот и проведаешь.
– Да как же, ежели все там есть?
– Так, оно всегда, как посмотреть. Может, еще в чем его обвинить можно? Дескать, тать он и вор. С собой возьми не меньше сотни стрельцов. Ежели выйдет, того Ерофейку с собой захвати. Понял?
– Как скажешь, батюшка. Да… Зачем оно нужно-то?
– Экий ты. – засмеялся боярин – Что ж тут непонятного? Если богатые земли в Сибири найдем, да с Никанским царством торговлишку наладим, то кто сильнее от того станет? То-то. Твой Трубецкой, а с ним и Борька Матвеев. А ежели мы Смоленск возьмем, да Киев с городками? Тогда уж я сильнее стану. Вот и думай.
– Что тут думать, батюшка? Все сделаю, как велено.
– Ну, и ладно. Иди, хоронясь. Хотя погодь.
Боярин повернулся к небольшом ларцу, вынул из него мешочек, звякнувший монетами.
– Возьми. Здесь сто рублев. Сделаешь – намного больше получишь. И земельку, и деревеньки.
– Благослови тебя Бог, боярин-батюшка! Живота не пожалею! – Зиновьев быстро поклонился и выскользнул за дверь.
Буча началась неожиданно. И повод был странный. У строящегося городка-лагеря, что возле слияния Амура и Зеи, примерно там, где сегодня стоит Благовещенск, встретили казаков, которых Хабаров отправил с ясаком и воеводскими поминками в Якутск. Было их человек тридцать. Привезли они порох и свинец, что было очень кстати. Особенно, в свете того,
Это было плохо. При всех своих прибабахах Францбеков был надежной и купленной насквозь крышей. Потому известия казаков Хабарова не обрадовали. Старшим среди них Хабаров назначил якутского Третьяка Ермолина сына. Вот он и рассказал, что отправил в лодке пять казаков из вольных, навстречу к Хабарову. По мне, так большую глупость трудно придумать. Ну, земля или вода этим ребятам пухом.
Но людишки, что на трех мутных стругах плыли тем известием воспылали. Поднялся ор, что мы пойдем назад искать наших братьев. Кстати, почему не вперед? С тем же успехом. Ну, да ладно. Часть казаков с этих стругов ехать не захотела. Завязалась драка. Десятка три сбежали, а остальные отчалили. Все, как говорил Хабаров.
Мы тем временем остановились в городке и начали его укреплять. Уже и стены изгородили крепкие. Избы понастроили. Пытался Хабаров организовать посольство к богдойцам, чтобы миром решить дело. Но местные люди и наш китаец его отговорили. По их словам, это будет только доказательством слабости. Таким образом, еще скорее подтолкнет богдойцев к ответным действиям. Значит, будем биться. Благо, можно выбрать и место, и орудия, какими встретить наших добрых соседей.
Пока выдалось свободное время, я переделывал и чинил пушки, захваченные у богдойцев. Особых новшеств я там не вносил. Но постарался заварить и проклепать все опасные места, обточить их изнутри, чтобы сровнять все неровности, которые могут привести к разрыву. Теперь пушек у нас было аж шесть штук. Две отличные, они били почти на полторы тысячи шагов. На тысяче шагов били уже мощно. Остальные послабее, но на трех-пяти сотнях шагов проламывали на раз. Одна пушка из захваченных, увы, годилась только на металл.
Немного усовершенствовал я и ядра. Хотя наш китаец-никанец говорил, что флота у богдойцев нету, я наделал штук полсотни цепных ядер, скрепленных металлической цепью. Паруса и такелаж такие штуки рвали отлично. Очень неплохо они действовали и простив пехоты. Правда, пока наши противники предпочитали конный бой, а в пешем строю действовали мы сами. Все думал про пулемет. Ну, не совсем пулемет, а что-то типа многоствольного оружия, с механическим продвижением стволов по кругу. Такой агрегат некогда создал американец Гатлинг. На полях американской гражданской войны он показал себя совсем не плохо. Понятно, что старина «Максим» лучше. Но тут уже сказывался уровень производства. Соорудить ось и кулачковый механизм замены стволов на коленке – мыслимое дело, хотя и не скажу, что простое. А полноценный пулемет со всякими мощными пружинами при отсутствии станков, нужных сплавов и унитарного патрона – очень сомнительно.
Не имея возможности заняться изготовлением этой нужной машинки, я прикидывал, смогу ли сконструировать и, главное, сделать в металле этот агрегат, будет ли он работать. Мне ж его не на полку поставить или в музей. Мне им стрелять нужно. К возможной обороне готовился не я один. После ухода Полякова со товарищи и подхода десятков Третьяка и оставленных в острожках людей нас было более четырех сотен. Еще полста казаков сидели в Албазине и Гуйгударовой крепости. Опять шли слаживание, упражнение с пиками. Подновляли щиты, что пострадали в походе, чинили брони. Тут мне опять пришлось впрячься. Что поделаешь – Кузнец.