Кузнец
Шрифт:
Но пленный никанец был весьма речист. Рассказал он и предысторию похода. После прошлого штурма и разгрома дючеров, те бросились к своим покровителям в огромную каменную крепость, где сидит местный глава. Толмач перевел «царь». Крепость та стоит на реке Шингола (Сунгари). Там они рассказали о приходе русских и о поражении. Пригрозили, что если богдойцы не вступятся, то те станут платить дань русским. Может быть, еще как-то грозились. Словом, тот самый царек отрядил с ними одну ниру и союзников, предполагая небольшую карательную экспедицию.
Но экспедиция провалилась. И теперь репрессии
Проход по берегу реки Шингола долгий и не удобный. Рассказал наш «язык» и об общих раскладах, что имеются за рекой, в богдойском царстве. Богдойцы напали и захватили Север Никанской страны. Но на Юге продолжает править их царь. Он бьется с богдойцами. А те все дальше теснят его. Но пока не смогли победить, поскольку страна его очень большая. Действительно, я помнил, что полностью маньчжуры смогли покорить Китай едва ли не в конце 70-х годов, после многих восстаний и сражений. Описывал он и богатства Никанской страны. Говорил про ткани, золото и серебро, огромные каменные города, диковинные напитка и явства. Собственно, это было очень далеко и не очень актуально.
Вот то, что мы победили небольшой отряд очень немаленького войска, стоящего в двух неделях пути от нашего острога, было совсем не весело. После не особенно долгих сборов, в апреле, как вскрылась река, мы решили двигаться обратно. Страна Очан осталась за спиной, как и городок, где прошла зима 7158 года от Сотворенья Мира, или 1652-го года от Рождества Христова. Как ни считай, а надо дергать отсюда как можно скорее. Наши струги, забитые под завязку добычей, шли вверх по Амуру. Хотелось бы успеть туда, где будет удобнее встретить новых гостей, где есть крепости, замиренные данники, возможность отойти назад.
Глава 10. Все страньше и страньше
Плыли мы уже довольно долго. Близ устья Сунгари тоже взяли изрядный ясак. Пришлось для него даже строить новый корабль-дощаник. Многие хотели еще здесь задержаться. Хабар, как говорится, это – наше все, как Пушкин. Только и сам Хабаров, да и все его ближники, включая меня хорошего, помнили рассказ пленного китайца, про то, что разгром для богдойцев – это позор, который они постараются смыть нашей кровью. А войска в ближней крепости аж шесть тысяч. И это не гуйгударово войско, а регулярная армия. Потому все поползновения были пресечены.
Особо бились за то, чтобы задержаться на «хлебном месте» Степка Поляков со товарищи. И товарищей этих, которые нам совсем не товарищи, было изрядно. Только они тоже понимали, что Хабаров просто так их не отпустит. Потому ворчали, шептались о чем-то, но подчинились. Мне это изрядно не нравилось. Но… главный был Ерофей. Ему и решать. А вел он себя как-то странно. Например, не стал препятствовать,
– Ты что, Ярко, – не выдержал как-то я – Бунта хочешь? Они же там, почитай, одни смутьяны.
– Не пыли, Онуфрий. Сейчас нам ненадежные людишки очень в тягость. Они ведь и в бою ненадежные. А бой будет, как ни крути. Хотят назад плыть? Дозволения им не дам. А останавливать не буду. Станут нашим заслоном от богдойцев.
Не знаю, хитро оно или жестоко, но какая-то логика здесь, конечно, была. Будь смутьяны среди наших, иди знай, сколько они еще народу с пути посбивают. Добыча для казака слаще девки. А тут все понятно. Последние три корабля – не надежные. Может, он и прав. Блин, опять у меня капитан Смоллет включился. Ну, все мне не нравится. Смута – это неправильно. Особенно, когда маньчжуры вот-вот нагрянут. Понятно, что все силы от крепости не пойдут. Но нам и тысяч трех за глаза хватит, чтобы юшкой собственной умыться по самые не хочу.
Последние дни шли меж высоких скалистых берегов. Не люблю я это место. Шли, в основном, на веслах. Казалось бы, за день так упашешься, что спать будешь без задних ног. Как бы не так. Опять битвы какие-то, сражения. Опять мой старик, который тут главный дух, показался. И снова в виде огромной кисы. На этот раз встретились мы у ворот какого-то изрядного острога, даже, скорее, города. Стены высокие. Локтей тридцать. Из бревен сложены, но двойные, крепкие. Башни с навершием в виде терема. Раскаты с пушками. Людей много. Казаки вход охраняют. Смотрят, кто вошел, зачем вошел. Мы совсем рядом стоим. Я и этот тигр-переросток. Только они нас не видят.
– Смотри человек. Скоро ты сможешь такой город возвести. Только будь умным и смелым. Не бойся.
– Все хорошо. Я уже совершенно отважный барсучок или суслик. Только чего мне не бояться? Ты расскажи, милый друг.
Киса посмотрела сурово, открыла пасть, где моя голова со всем остальным со свистом пролетит, а зубы с изрядный кинжал будут.
– Ты сможешь жить так, как решишь правильным. Сможешь остальных на правильный путь вывести. И своих, и чужих. Главное, не спутай, какой путь правилен.
– Откуда я это узнаю?
– Придет время, узнаешь. Земля наша подскажет.
– А если неправильно пойму?
– Тогда ты умрешь.
И опять ветром задуло. Город смело, как будто картинка на экране сменилась. Зато другие картинки стали одна за другой появляться. Какой-то важный мужик, которому мне очень хочется голову отрубить. На худой конец, морду разбить. Еще бы понять: за что? То, что гад, по роже видно. Но хотелось бы конкретики.
Потом почему-то кузня. Да, не просто кузня. Настоящий заводик. Вот и он исчез. А на его месте поле огромное, все пшеницей засеянное. Чистое золото. Самая неожиданная картинка была в конце. Привиделась мне Людка. Только не в джинсиках и свитере, не в своей «эльфийской» одежде, а в самой местной. Стоит, смотрит так испуганно и подозрительно. Это, интересно, к чему? Не успел я удивиться, как проснулся. И вовремя. Занимался рассвет. Пора была двигаться к нашим острогам. Хрен его знает, может этот их царек уже следом спешит со своими богдойцами.