Кузнецов. Опальный адмирал

Золототрубов Александр Михайлович

— Вам, комфлот, — Жуков взглянул на Трибуца, — надо создать отряды из моряков и направить их на фронт. Кроме того, в короткие сроки нужно сформировать пять-шесть отдельных стрелковых бригад из моряков Балтфлота. Вы, — Жуков перевел взгляд на адмирала Исакова, — окажете комфлоту в этом помощь. И вот еще что, комфлот: огонь всей корабельной артиллерии сосредоточьте для поддержания войск 42-й армии…

«Круто берет новый комфронта, — отметил про себя Трибуц. — У него железная хватка, как у нашего наркома ВМФ».

Позже в районе Петергофа в

тыл вражеских войск флот высадил морской десант с целью содействия приморской группе в проведении операции. Моряки, как отмечал сам Жуков, действовали не только смело, но и предельно дерзко. Каким-то образом противник обнаружил десант и встретил его сильным огнем еще на воде. Моряков, однако, это не смутило, они высадились на берег, и немцы побежали. К тому времени они уже были хорошо знакомы с тем, что такое «шварце тодт» («черная смерть») — так они называли морскую пехоту.

Трибуц сидел в своем кабинете и размышлял. На столе стоял аппарат ВЧ, и комфлот решал, доложить ли наркому ВМФ о приказе, который ему отдал новый командующий фронтом Жуков, — разминировать корабли. «Я должен это сделать, — отважился Трибуц. — Я подчиненный наркома ВМФ». И комфлот вышел на радиосвязь с наркомом. Он ждал, что Кузнецов станет задавать ему вопросы, что-либо уточнять, но тот коротко бросил в трубку:

— Делать все так, как требует генерал армии Жуков!..

Одесса, 14 сентября. 85-й день войны. Штаб обороны.

Поздно ночью Военный совет Одесского оборонительного района телеграфировал в Ставку и наркому ВМФ о том, что войска исчерпали все резервы, создалась угроза отвода наших войск на рубеж Гниляково — Дальник — Сухой Лиман. Это облегчило бы противнику ведение артогня по городу. Военный совет просил прислать стрелковую дивизию, а в дальнейшем — пополнение маршевыми батальонами.

— Теперь остается ждать ответа, — негромко произнес контр-адмирал Жуков. Он улыбнулся. — К такой заварухе мне не привыкать; в Испании вдоволь хлебнул горячего дымка.

— Я так понял, Гавриил Васильевич, что там над тобой шефствовал нынешний нарком ВМФ Кузнецов? — спросил Жукова его заместитель генерал Софронов.

— Он самый. Потому-то я надеюсь, что подкрепление нам непременно будет!..

Наступило хмурое утро. Небо все в тучах. Не спавший всю ночь заместитель командующего ООР по сухопутным войскам генерал Софронов пил за столом чай, рядом с ним чаевничал член Военного совета ООР бригадный комиссар Азаров.

— Слушали сводку, Илья Ильич? — спросил его Софронов.

— Наши войска оставили Кременчуг… — Азаров устало взглянул на Жукова. — Гавриил Васильевич, крейсер «Микоян» еще будет обстреливать вражеские батареи?

— Да. Такой приказ я отдал командиру крейсера капитану 2-го ранга Сергееву. Он нас не подведет. В Испании Сергеев командовал эсминцем «Валенсия» и повадки фашистов изучил… — Жуков посмотрел на часы. — Однако Ставка молчит, а?

— И нарком ВМФ тоже молчит, — почесал затылок генерал Софронов.

— Подождем еще, —

буркнул Жуков. — Я все думаю о контрударе. Если нам помогут морским десантом, то мы ударим по немцам с фронта, а десантники — в тыл. Отбросим левый фланг противника, и тогда он уже не сможет стрелять по городу из орудий.

В штаб не вошел, а вбежал дежурный радист и с порога крикнул:

— Есть ответ из Ставки! — И он отдал Жукову листок.

Тот прочел:

— «Передайте просьбу Ставки Верховного Главнокомандования бойцам и командирам, защищающим Одессу, продержаться шесть-семь дней, в течение которых они получат подмогу в виде авиации и вооруженного пополнения. Получение подтвердить. Сталин».

— Здорово! — воскликнул генерал Софронов. Он прикурил папиросу и жадно затянулся. — Такой телеграммы я никак не ожидал. Раньше получал только приказы, и никто меня не спрашивал, нравятся они мне или нет. А тут — просьба. И кто просит? Верховный главнокомандующий!

— Депешу Верховного надо передать в войска. И сейчас же пошлем ответ в Ставку. Мысль такова: будем стоять насмерть! — распорядился контр-адмирал Жуков.

Кто бы мог подумать, что немецко-фашистские войска подойдут так близко к Москве? Столица жила в тревоге. Государственный Комитет Обороны принял постановление о частичной эвакуации города, когда об этом зашла речь в Ставке. Сталин строго предупредил всех, кто находился в его кабинете:

— Я требую соблюдать спокойствие, делать все, что положено при эвакуации, без паники, без суеты. Борьба с врагом — это наш долг перед Отечеством, и, как бы ни было тяжко, каждый из нас должен сам нести этот долг, а не перекладывать на плечи других…

«Да, заварилась каша под Москвой, — взгрустнул Кузнецов, входя в свой кабинет. Был обеденный перерыв. — Жена ждет меня дома, видимо, волнуется, надо позвонить ей», — решил Николай Герасимович. Он снял трубку и набрал номер телефона квартиры.

— Да, вас слушают!

— Верунчик, это я, Колька из деревни Медведки, что раскинулась в низине у речки Ухтомки, — тихо произнес он. — Обедать я не приду, ужинать — тоже. Спать буду на службе…

— А что случилось, милый? — также тихо спросила она.

— Случилось то, чего никто из нас не ожидал… Потом я все объясню. Может, даже тебе с детьми придется на время уехать из Москвы…

— Все ясно, Коленька, я, кажется, смекнула… Эвакуация?

— Возможно. Сыновьям пока ни слова. И вообще, рот — на замок. До завтра, Верунчик!

Он положил трубку. Перекурил, потом пригласил к себе адмиралов Галлера и Алафузова.

— Я только что прибыл из Ставки, — сказал нарком. — Ситуация под Москвой обострилась. Мною получено указание ГКО временно эвакуировать Наркомат Военно-морского флота. — Он взглянул на Галлера. — Вы, Лев Михайлович, останетесь тут со мной и возглавите оперативную группу наркомата, а вы, Владимир Антонович, уедете в Куйбышев, где организуете работу Главного морского штаба и управлений.