Квартирантка с двумя детьми (сборник)
Шрифт:
«Не трогать! Сдурели, что ли?!»
«Машинистам надо сообщить, – вспоминает один из мужчин. – Где их эта связь?»
«Сообщите, ясно, чтоб задержались. А то ведь не успеешь… они сразу дальше…»
«Как – задержать? У меня работа!»
«Тут человека хлопнули, какая работа…»
Люди одновременно замолкают. Юрию Сергеевичу становится интересно, почему они замолчали. Он открывает глаза, хочет поднять голову, но её тут же прижимают обратно к полу.
«Лежи
«Алло, алло! – крик издалека. – Товарищ машинист! У нас тут случилось… драка! Кажется, человека, это самое… А? Человека убили! А?.. Да, да, хорошо… – И кричавший докладывает пассажирам, словно удивительно важную новость: – Сейчас станция будет!»
«И слава богу, слава богу!» – дружно радуются пассажиры.
Ташевский усмехается: «Как они оживились-то! Сбились в дружную стаю, только появилась угроза. Скрутили… Я – угроза! Но мне конец… У-у, всех вас надо…»
– Гады, – прошипел он вслух с бесконечным презрением, презрением попавшего в капкан зверя; напрягся, собрал силы и поднялся с сиденья, выпутался из своего бреда.
Те, что находились поблизости, взглянули на него слегка удивленно и снова уткнулись в книги, газеты или просто отвели, прикрыли глаза.
Юрий Сергеевич запихал свою испорченную газету в карман и прошёл к дверям. Поправил кепку, достал платок, принялся вытирать лицо, глядя на надпись: «Не прислоняться»; особенно старался над левой щекой, где, казалось, налипли грязь и песок с затоптанного пола.
Шанс
Террористы захватили торговый центр в неподходящее для себя время: через несколько минут после открытия. А может, и в подходящее – их было мало, и справиться с сотнями людей, толкущимися здесь днём, они бы вряд ли смогли, а с десятками вполне.
На третьем этаже находились кафе, предприятия быстрого питания, и в одной из подсобок, предварительно обыскав, отобрав телефоны, планшеты, заперли человек пятнадцать – продавцов, поваров и посетителей.
Довольно долго заложники, сбившись в кучу у дальней от двери стены, сидели молча, слушали, как бьются, осыпаются стёкла окон и витрин…
– Сука, сам сбежал по пожарке, а меня здесь, – скулила далеко не юная, но моложавая, подтянутая особа в сером спортивном костюме и поблескивающих стразами кроссовках. – Я ему устрою, скоту, покатится у меня…
– Может, розыгрыш? – спрашивал один из поваров, до сих пор не снявший нелепую голубоватую шапочку с резинкой, напоминавшую бахилу. – А?.. А?
Мужчина с пустой сумкой от ноутбука вскрикнул:
– Какой розыгрыш к чёрту!
– Тише!
– Какой розыгрыш? Этот когда шмальнул, с потолка куски полетели… У него боевые там. Бо-е-вы-е!
– Господи-и, – сдавленно, боясь зарыдать в голос, стала плакать пожилая тётенька, полная, безвольно, как мешок, привалившаяся к стене.
Её успокаивал тоже пожилой и полный, но более подвижный, живой, что ли, муж.
– А у меня холодец варится, – жаловалась другая тётенька, суховатая, с костистым лицом. – Гости вечером… у мамы
– Тихо!
Ропот и скулёж мгновенно стихли. Стал слышен голос, выкрикивающий непонятные слова, обращенные явно к тем, кто был там, снаружи торгового центра.
Люди в подсобке старались разобрать их – всем казалось, что если разберут, поймут, то это поможет освобождению.
– Ну вот чего он хочет! – не выдержав, сказал с досадой человек в дорогом, поблескивающем костюме. – По-русски не может? Кто у нас тут понимает его тарабарщину?
Нашёл взглядом узкоглазого повара.
– Не, не, не мой язык! – тот замотал головой. – Не мой совсем.
– Поймут, кому надо, – отозвался крепкого сложения, похожий на офицера, мужчина лет пятидесяти. – Теперь везде есть подразделения против терроризма. Сейчас устроят им. Время потянут, подготовятся и ликвидируют.
Эти простенькие слова вроде как успокоили людей, и они стали смелее двигаться, удобнее усаживаться. Но другой мужчина, тоже крепкий, правда, не офицерского вида, а рабочего – такой слесарь типичный, – тут же разрушил только-только устанавливающуюся надежду:
– Ну-ну, помним, какой ценой.
Полная тётенька снова тихо заскулила; похожий на офицера возмутился:
– Ты чего панику сеешь? Ты чего хочешь вообще?
Типичный слесарь не ответил.
За дверью тихо. Некоторым стало казаться, что это всё – террористы, выстрелы, загон их сюда, звон стекла – пригрезилось. Случилось минутное коллективное помутнение, и они зачем-то забежали в подсобку. Сейчас поднимутся, отряхнутся, выйдут, а там спокойная, обыкновенная жизнь.
Город был небольшой, расположенный далеко от внешних границ. Этот торговый центр – единственный, открыт недавно, и им городские власти очень гордились, сделали символом цивилизации. Может, поэтому именно его террористы решили захватить…
– Есть сотовый? Остался у кого? – спросил похожий на офицера.
Люди молчали. Стало ясно – ни у кого нет, никто не сберёг.
Где-то за многими поворотами коридоров зазвучал частый, острый цокот. Поначалу люди не поняли, что это. Потом стали догадываться – такие звуки издают бегущие на каблуках по плитке.
– А-а, ая-яй! – резкий мужской крик и – щелчок, какой-то игрушечный. Но после него – страшный, раздирающий душу крик. Женский.
Ещё два щелчка, и крик прекратился.
Протопали рядом с дверью, на этот раз тяжело. Пробежал кто-то в мягкой обуви.
– Го-осподи!
– Тихо!
– Да что тихо! Так нас всех…
Люди прижимались друг к другу плотнее, инстинктивно стараясь друг за друга спрятаться… Не обратили внимания, как девушка в коричневом переднике с малиновой надписью «Бургер ХИТ» подползла к холодильному шкафу и стала сдёргивать металлическую решётчатую панель под дверцами. Обернулись, когда панель с лязгом выскочила из одного паза.
– Ты чего? – вскинулся похожий на офицера. – Услышат… Ты что делаешь, эй?