Квартирантка с двумя детьми (сборник)
Шрифт:
– А если туда лоток поставить? И постепенно его двигать к туалету?
– Точно! Ты гениальный мужчина. – Алина обняла Матвея и поцеловала его; позже ему вспоминалось, что это был последний искренний, по-настоящему страстный поцелуй.
Лоток не помог – кошка стала гадить в прихожей.
– О, это ближе к туалету! – обрадовался было Матвей и, морщась и содрогаясь от брезгливости, убрав какашки, поставил на это место лоток.
На другое утро Васса сходила в комнате.
Матвей с Алиной ещё спали, когда послышался уже знакомый
Матвей открыл глаза. Правой передней лапой Васса энергично засыпала несуществующим песком вполне реальные колбаски.
– Да что ж это! – закричал Матвей.
Кошка оглянулась на него и не стала убегать. Смотрела зло и серьезно, словно говоря: я буду испражняться там, где считаю нужным.
Этот взгляд Матвея взбесил. Соскочив с кровати, он схватил Вассу за загривок.
– Сколько можно? Ты офигела вообще!..
Васса зашипела как-то по-змеиному, извернулась и вцепилась зубами Матвею в запястье. Он рефлекторно ударил её свободной рукой в голову.
– Перестань её бить! – закричала Алина.
– Да я её!..
– Отпусти быстро! Отпустил, сказала!
Матвей швырнул Вассу в прихожую.
– Ты живодёр, я тебя боюсь.
Матвей устало сел в кресло. Сказал глухо:
– Иди лучше говно убери.
– Сам убери!
– Твоя кошка.
– Она даже ко мне не подходит. Спит где-то под диваном. Теперь понимаю – ты её запугал.
– Я её пальцем не трогал.
– Аха, видела. И это при мне. А без меня вообще её лупишь.
– Я, – повторил Матвей, четко отделяя каждое слово, – её не трогал.
Какашки наполняли комнату своим запахом. Алина лежала в кровати, натянув одеяло на нос, без всякой нежности смотрела на Матвея.
Матвей сходил в туалет, нарвал бумажных полотенец. Убрал твердые, ещё теплые колбаски, протер ламинат влажными салфетками.
Умылся. Проходя на кухню, покосился на розовый, с ровным слоем наполнителя лоток.
Только стал варить кофе, появилась Васса.
– Мя!
Обнюхала свою миску для паучей и повторила нагло и требовательно:
– Мя!
Матвею захотелось выругаться. Вообще-то материться он не любил, да и не имел привычки, но тут прямо затрясло. Пересилил себя, поднял миску – кошка тут же легла на её место, такой у неё был обряд, – помыл, выдавил в неё содержимое пакетика Brit. Поставил миску в микроволновку, включил на десять секунд и спросил:
– Ты когда будешь в лоток ходить?
Васса сурово и смело смотрела на него. Взгляд говорил: вот вырасту, ты у меня получишь, отомщу.
Звенькнули часы микроволновки, Матвей вынул миску. Потрогал пальцем кошачью еду. Горячевата. А Васса поднялась, задрала хвост и ждала.
– Мя! – не выдержала. – Мя-а!
– Сейчас остынет…
Вспомнил про турку на плите. Метнулся, и как раз
– Мя-а!
– Что я тебе, слуга, что ли? – прыгающим голосом сказал Матвей и закричал: – Алина, корми свою кошку!
– Накормлю, когда встану! – злой, совсем чужой крик в ответ.
– Она тут мякает!
– Ну так накорми – не надсадишься!..
Их семейная жизнь давала трещинки. Мелкие, но частые. Потрескивала с каждым походом Вассы не в лоток. А лоток она попросту не замечала. Замечала, изучала, обнюхивала всё, кроме лотка.
– Вы скажите, – на грани истерики требовала Алина по телефону у заводчицы, – вы сами – сами! – видели, что Васса ходила в лоток?.. Вы – видели?.. – Некоторое время слушала, теребя вышитую бабочку на домашнем худи, потом резко оборвала стрекочущую из трубки скороговорку: – Вы, получается, нас обманули. Да, обманули. Сказали, что Васса приучена, а на самом деле это не так. И всё, до свидания! – Бросила телефон на тахту, повернулась к сидящему в кресле Матвею: – Говорит, типа у кошки стресс, нужно подождать. У меня тоже стрессы, но я не ссу где попало… Помнишь, какая от неё вонь была?
Матвей хотел уточнить, от кого, но не стал, чтоб лишний раз не раздражать жену. Наверняка от заводчицы. Кивнул.
– Ну вот. У них там в одном помещении тридцать кошек – разве проследишь, кто куда ходит.
На кухне послышалось знакомое царапанье, и Матвей бросился на него, надеясь опередить кошку. Сначала Васса как будто разгребала ламинат, а потом присаживалась… Схватил за шкирку, понёс к лотку. Опустил на наполнитель. Но из той уже всё вылилось по дороге.
– Да сколько можно!..
Алина сходила в зоосалон и принесла две пластиковые бутылочки. В одной был спрей для приучения котёнка к лотку, в другой – корректирующий его поведение, отпугивающий. Первый пшикнули, естественно, на наполнитель, второй распылили по полу квартиры.
Не помогло – лоток был по-прежнему чист, а на ламинате возникали желтые лужи и коричневые то колбаски, то лепешки…
Васса осваивалась. Стала прыгать на подоконник – это было переносимо, так как цветов они не держали, – на письменные столы, на кухонный, роняя салфетницу, соль. Потом нашла себе карусель: забиралась на шторы и качалась, оставляя на ткани борозды-стрелки… Алина истошно кричала, Матвей хватал кошку за шкирку, и тогда Алина переключалась на него:
– Не трогай Вассочку!
Матвею стали сниться кошмары. Вернее, один и тот же: он идёт в сумерках по лесу. Деревья толстые-толстые, но мёртвые, ветви скрипят, что-то укает, машут большими крыльями невидимые птицы. И тут начинается скрёб, режущий уши, раздирающий души… Иногда скрёб во сне совпадал со скрёбом, который производила Васса наяву.
Работоспособность Матвея упала. Он не мог сосредоточиться, чувствовал непроходящую усталость, желание отвлечься, развеяться. Впервые года за два посмотрел ролики Кати Самбуки.