Квартирантка с двумя детьми (сборник)
Шрифт:
– Лытки, это что вообще такое? – спросил мужчина в деловом костюме.
– Х-хо! Ты из приезжих, что ли? – удивился типичный слесарь. – Вот это место, – пошлепал себя по голени, – лыткой зовется. Не знал?
– Так! – повторил похожий на офицера громче и внушительней. – Там действительно что-то мерцает. И вроде как вращается. Но перемещение – это бред, это Голливуд какой-то, «Назад в будущее».
– Но ведь Голливуд от чего-то отталкивался, – заметил представительный пожилой человек, и тон у него
– В плане?
– Что-то есть в природе, что заставляет верить в возможность перемещений во времени. Есть масса примеров. Китайская лощина чёрного бамбука, Голосов овраг в Москве… Недавно и учёные доказали, что оно возможно…
– Так, погодите, – сказал напоминающий офицера, – лекцию послушаем в следующий раз.
– Типун тебе на язык! – задыхаясь, произнесла полная тётенька.
– В другой обстановке, я хотел сказать… Я вот о чём – вы утверждаете, что это возможно. Вот так взять, залезть в эту щель и исчезнуть. И оказаться в прошлом?
– Теоретически, да, – качнул подбородком представительный. – Конечно, машина времени – это, на мой взгляд, всё-таки дело очень далекого будущего – а вот природные скачки вполне возможны… Вот смотрите, нас здесь больше десятка. Мы все напуганы. Так?
– Ещё б.
– Вот. Этот коллективный испуг, а испуг – состояние кратковременное, в отличие от страха, – вполне мог создать такой зазор, некое нарушение времени. И сейчас оно держится на нашем испуге… Мерцает там ещё?
Девушка и похожий на офицера резко глянули в отверстие, чуть не столкнувшись головами.
– Мерцает… Вращается.
– Ну вот. Что там может мерцать и вращаться объективно?
– Может, этот… хлор… азот из шланга, – предположил кто-то сзади.
– Тогда бы запах был.
– Ну да, запах…
Некоторое время все молчали, придумывая каждый порознь, но одновременно, ещё версию, что может синевато мерцать.
– Единственный способ – проверить, – сказал представительный. – Всё, касающееся настоящих открытий, сопровождалось экспериментами на себе.
– Прошу. – Похожий на офицера подвинулся, приглашая представительного лезть под холодильник.
– Я не о себе лично говорю.
– Хм! Ловко.
– Да я и не войду. Узко.
– Нормально. Давай! – Похожего на офицера стало пробивать бешенство; так бывает с теми, кто долго заставляет себя выглядеть сильным и рассудительным посреди хаоса и ужаса. – Лезь, говорю!
– Никуда я не… Я не хочу, и уберите руки. – И представительный вдруг захныкал: – У меня жена умерла два месяца назад… Морг, похороны… Я второй раз не вынесу…
– А на хрена тогда нам тут доказывать!
Типичный слесарь остановил рычание похожего на офицера успокаивающим баском:
– Тишь-тишь… Куда там действительно лезть? Вон мотор в десяти
– Но она же говорит, – плачуще сказала полная, кивнув на девушку в переднике, – что получилось. Переместилась…
– И вы хотите сказать, – словно очнувшись, заговорила женщина со стразами, – что три года… на три года назад? Да?.. Эй, девушка, я вас спрашиваю.
Та была, кажется, уже не рада, что рассказала о своём путешествии.
– Ну да… У меня на три… В этот раз, может, не так будет…
Мужчина с сумкой для ноутбука стукнул кулаком по полу:
– Блин, и всё по новой? Я только развелся, только человеком себя снова почувствовал. Работать стал… Я роман пишу, – добавил как по секрету, – а тут снова. Мы с ней почти два года бодались, такие её истерики перетерпел, и что… Чёрт! – подскочил. – Ноутбук ведь… Что они там с ним сделают? Я ведь писал как раз… люблю утром в таких местах… за столиком… кофе… Страницы две на мыло переслать не успел… Я всегда – напишу кусок, и на почту свою…
– Да всё будет нормально, – сказал типичный слесарь. – Лежит ваш этот ноутбук с нашими телефонами в мешке. Когда кончится – вернут.
Мужчина с сумкой посмотрел на него с сомнением, зато другие облегчённо зашуршали:
– Кончится… Освободят… Вернут…
– Кончится, – выделился голос моложавой со стразами, – и я ему устрою. Так сиганул, аж ветер дунул. А ночью: жизнь за тебя положу, ты для меня всё. С-скотина!
– Понимаете, – осторожно вклинился в её негодование представительный, – в таких случаях нельзя судить слишком строго.
– Да я не слишком. Не слишком! Я просто выставлю его вон из дому – и точка. Ещё и в суд подам. Это знаете как называется – оставление в опасности. За это уголовная статья…
Похожий на офицера, отойдя от своего приступа, усмехнулся:
– А вы не думаете, что сейчас ваш муж…
– Какой он муж! Не смешите. Колокольчик сопливый, которого я чуть за мужчину не приняла. Спасибо, эта ситуация глаза открыла.
– А вы не думаете, – настойчиво продолжал похожий на офицера, – что сейчас он лежит убитый? Как та, за дверью…
– Да он так сиганул – хх-а! – ни одна пуля не догонит.
– Не пожалеть бы вам о вашей иронии.
– Это не ирония. Это так и было. И, уверена, сидит теперь, в Сети гуглит, как мы тут…
– А мои сейчас как?! – вскрикнула молодая женщина в голубых джинсах, до того как-то одеревенело скорчившаяся под металлическим столом, прижав колени к подбородку. – Места ведь не могут найти…
– У всех не могут.
– До всех мне, знаете… Я на десять минут буквально выскочила. Специально позвонила, заказ сделала и побежала получить эту пиццу несчастную… Дети пиццу захотели с утра… Пицца-завтрак… «Пять сыров»… С какао…