Квест для демиурга
Шрифт:
Дворцовый маг согласился с леррой Аидой, с тем, что ночь равноденствия важнее, но буквально кожей Ая почувствовала, что вон Лонга крайне недоволен ответом ритуальной жрицы. Взглянув на него исподтишка, отойдя в сторону, девушка обнаружила на себе его неприятный. Изучающий взгляд. Ей тогда показалось, что глава Лонга затаил на нее особую злость. И не только вон пугал ее в Лонге — сама жизнь здесь казалась для нее невыносимой из-за особой, чрезмерной жестокости людей по отношению друг другу. Люди здесь жили в постоянном страхе
Первый проситель вышел вперед — это был очень толстый человек с лоснящимся лицом и рыжей бородой, с бородавкой на носу и маленькими свинячьими глазками — за собой он тащил за руку высокую, статную, судя по походке и осанке, женщину в старом зеленом чадари.
— О великолепнейший из смертных пресветлый вон, чья мудрость несоизмерима с мудростью самых мудрейших из мудрых…. — видно было, что толстяк не остановится сам, твердо вознамерившись поразить своей велеречивостью его высочайшую милость, когда вон перебил его:
— Излагай суть своей просьбы, почтенный Жарымбей.
— Перед очами самого могучего, справедливого и милостивого женщина, которая уклоняется от уплаты своего долга: о чем есть долговое свидетельство.
— Поднесите свидетельство, повелел вон, и когда младший секретарь передал ему скрученный лист бумаги, бегло пробежал его глазами, и обратился к женщине:
— Ты действительно брала у этого почтенного человека деньги в сумме трехсот куачей в долг?
— Да, о великий, — отвечала женщина.
— Почему ты не вернула ему долг?
— Я вернула долг до последнего куаче, о великий.
Эмир перевел взгляд на артефакт правды — и Ая, со своего места увидела, что он не дотрагивается до рукояти, держит ее на весу, и камень остается по–прежнему красным.
— Факел Правды не согласен с тобой, ничтожная, — нехорошим тоном проговорил карлик, и женщина испуганно ахнула. Ая готова была поспорить, что женщина говорит правду — она чувствовала это и без всякого артефакта, а манипуляции вона с факелом только убедили ее, что исход суда заранее предрешен.
— Чего же ты хочешь от этой женщины за неуплату долга? — обратился вон к толстяку.
— Я готов простить ее долг, если она перейдет в мое личное пользование на полгода.
— Полгода маловато, почтенный Жарымбей, за такое тяжкое преступление — мало того, что эта женщина не отдала тебе долг, а значит, попросту украла у тебя деньги, она еще и осмелилась соврать мне, своему вону.
Женщина в зеленом чадари упала ниц перед воном и разрыдалась:
— Помилуй, о великий, у меня дети! Клянусь ими, я вернула долг почтенному меняле Жарымбею!
— Дети? — приподнял бровь карлик и вопросительно посмотрел на толстяка.
Тот тотчас же хлопнул в ладоши, и стражники втащили в зал двух упирающихся девочек–подростков в разорванных чадари, со следами ссадин и синяков на белых плечах.
По знаку
— Суд великого вона приговаривает тебя, женщина, поступить на полгода в личное распоряжение этого человека. Но поскольку ты являешься вдовой, ведь ты являешься вдовой? — спросил вон, и не дождавшись ответа, продолжил, — И поскольку позаботиться о твоих детях некому, мы милостиво дадим им приют в нашей резиденции на время твоего отрабатывания своего долга, являя тебе и всем присутствующим высочайшую милость! Да будет так!
Хор придворных поэтов тут же взорвался одобрительными возгласами и прославлениями его высочайшей милости, а Ая все еще не могла прийти в себя после того, что увидела, после лживого суда, которому стала невольной свидетельницей.
— Лерра жрица! — раздался шепот у нее за спиной, и девушка испуганно обернулась — ее охрана удерживала старичка–мага, не давая ему приблизиться к ней.
— Лерра жрица, что вы здесь делаете! Идемте, пока вас кто-нибудь не увидел и не доложил великому вону! — испуганно шептал маг.
Но Ая уже достаточно ознакомилась с законами Лонга и понимала, что даже великий вон не посмеет открыто противостоять храму. Воспользовавшись тем, что старика удерживала ее стража, она решительно отдернула занавесь и быстрым шагом вошла в зал суда.
— Как смеешь ты, жрица врываться в зал суда без нашего на то соизволения? — воскликнул великий вон с плохо скрываемой яростью. Никто больше не решался что-то сказать представительнице храма, даже стража высочайшего, поэтому ему пришлось обратиться к Ае напрямую.
За Аей почтительно следовала ее охрана, а за ними семенил дворцовый маг, тихо причитая:
— Лерра жрица! Лерра жрица! Вернитесь!
— Властью данной мне Пряными Богами, я забираю эту женщину и ее детей в храм, где они искупят любое лежащее на них преступление служением Молчащим Пряностям, — твердо, стараясь, чтобы голос ее не срывался, заявила Ая. Она старалась не замечать, каким недобрым взглядом смотрит на нее карлик со своего ложа. Обернувшись к стражникам за ее спиной, она приказала:
— Сопроводить этих женщин в храм.
Один из стражей коснулся магического кристалла на рукаве и в тот же миг в зал вошли еще два стражника. Ая обратилась к женщине в чадари:
— Следуйте за ними.
Женщина не осмелилась ни возразить верховной жрице, ни поблагодарить ее за спасение. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь вместе с дочерьми попадет на службу в храм. И неважно, в чем будет заключаться ее служение — она ясно понимала, от какой участи жрица с медными волосами только что спасла ее крошек: о пристрастиях великого вона здесь ходили легенды, которыми матери пугали детей, если те не хотели слушаться.