Квест в стране грёз
Шрифт:
Стас выстрелил, целясь в голову.
Грохот сразу прекратился. Понимая, что достигнутый результат может быть временным, Стас послал в автоматчика одну за другой еще четыре пули.
Когда темная фигура, получив несколько ударных импульсов, рухнула на ящики, он мгновенно перевернулся на живот, готовый подавить встречный огонь от противоположной стены.
Его не последовало. Стас пригляделся и коротко ругнулся сквозь зубы.
Наблюдатель лежал на полу рядом с опрокинутой треногой. Из разбитого прибора вырывались короткие зеленые вспышки.
Автоматная очередь, панически длинная и едва ли вполне осмысленная, сделала свое дело.
Вот тебе и терминатор, устало подумал Стас. Едкая, обжигающая злость на себя всколыхнулась где-то глубоко в его сознании. Он решительно задавил эту вспышку. Эмоции сейчас ни к чему.
Снайпер у стены шевельнулся, попробовал поднять руку, коротко застонал.
В одно мгновение Стас оказался рядом с ним. Луч фонарика осветил бледно-голубые, налитые болью глаза.
Боевик получил минимум две пули: одна разбила ключицу, обездвижив ему правую руку, вторая угодила в живот. Тем не менее снайпер левой рукой попытался достать пистолет, спрятанный в правом кармане брюк.
Стас не стал тратить время на пресечение этой попытки. Его собственная левая рука, настолько же натренированная и ловкая, как и правая, сделала неуловимое движение к открытому участку шеи боевика.
Затем Стас шагнул к раскрытому окну, в нише которого призрачно мерцал инфракрасный прицел снайперской винтовки. На боевика оперативник больше не смотрел: в его шее теперь торчала тонкая игла, которую венчала продолговатая колбочка автоматического шприца. За три секунды, пока Стас разбирался с устройством незнакомой винтовки, поршень в шприце полностью опустился, выдавив в мышечные ткани свое содержимое.
На первой стадии воздействия, которая начинается сразу же после введения, препарат из шприца вызывает выраженное расслабление мускулатуры, приводящее к полной потере контроля над телом. На второй стадии, примерно через минуту, начинается главное действие препарата — то самое, из-за которого он получил свое неофициальное название — «сыворотка правды».
У Стаса оставалась минута, и он был намерен использовать ее для более важного, чем химический допрос, дела.
Ситуация на соседней крыше требовала экстренного силового вмешательства.
Почему-то мне подумалось, что это самый странный вечер в моей жизни. Обстановка для таких размышлений была совершенно неподходящая: вокруг свистели пули, боевики с автоматами медленно, но неуклонно нагоняли нас, обходя не только справа, но и, как я выяснил с помощью ночного бинокля, слева, по самому краю крыши. Они не пытались проводить свою операцию скрытно, они не опасались вмешательства правоохранительных органов, следовательно, имели хорошее прикрытие в местных силовых структурах, может, и сами принадлежали к одному из спецподразделений, хотя, по правде говоря, в этом я сильно сомневался — действовали они скорее как отморозки,
Впрочем, их конкретная принадлежность была сейчас не самой главной нашей проблемой.
Смерть наступала нам на пятки. Наверное, моя древняя хозяйка решила-таки занести косу и над моей головой. Может, пришла к выводу, что как поставщик свежей пищи для ее очередного пиршества я себя изжил.
Как бы там ни было, умереть в такую ночь едва ли было зазорным. Когда я выходил из машины поучаствовать в достаточно простом, пусть и не без элемента риска, уличном мордобое, никто не предупредил меня, что дело дойдет до отчаянного бегства по крыше под ураганным автоматным огнем.
Но умирать, конечно, было и немного обидно. Самое главное — непонятно из-за чего и ради чего.
Сотрудник организации исчез в этом городе. Причина, конечно, достаточно серьезная, чтобы начать следствие, найти виновных и сделать так, чтобы ни у кого больше не возникло желания переходить дорогу нашей структуре.
Но продвинет ли следствие моя смерть? Едва ли.
А эта женщина с мечом? Единственное, что достоверно известно о ней — то, что ее хотят убить. Хотят так сильно, что в итоге, когда это не удалось сразу, бросили на ее уничтожение целую армию.
Но спасет ли моя смерть ее жизнь? Вряд ли.
Вот и получается: с какой стороны ни посмотри, а смерть моя не принесет ни малейшей пользы никому.
И все же на каком-то более глубоком плане такое завершение жизни, возможно, вписывалось в общую схему моего существования. Моя настоящая жизнь закончилась давным-давно. То, что происходило со мною потом, было многими жизнями, никак не связанными ни с моей первой и единственной настоящей, ни друг с другом. К тому же все эти жизни были, в конечном счете, служением Смерти.
Могло ли это продолжаться не то, что вечно, а просто хоть сколько-нибудь долго?
Наверное, я просто устал, раз задаюсь такими вопросами.
Впрочем, бежать дальше уже все равно не было никакой возможности. Преследователи приблизились, а огонь стал настолько плотным, что перебежка до следующего укрытия окончательно стала равносильна смерти.
Я опустился на крышу, привалился спиной к кирпичной трубе. Лиза присела рядом. В ее глазах, смотрящих на меня в упор, я разглядел беспокойство.
— Ну вот, кажется, и все, — сказал я.
Спокойствие в моем голосе удивило меня самого. Причем неприятно удивило — было в нем что-то нехорошее, вроде бесчувствия обреченной на заклание жертвы.
Она яростно замотала головой.
— Нет! Не смиряйся с этим.
Я попытался улыбнуться, но ничего не получилось.
— Ты сама знаешь, что на этот раз нам не уйти. Их слишком много. Они все равно нас убьют.
— Нет, Малыш! Надо использовать любой шанс.
Я вгляделся в нее. Ее порыв был прекрасен, но, к сожалению, совершенно бесполезен. На этот раз — я почувствовал это — улыбка все-таки прорисовалась на моем лице.