КЖД III

Толбери Рост

Его учили, что будет правильным испытывать от такого стыд и сомнения. Если человек совершает плохие поступки и понимает, что поступил плохо, но может найти в себе силы поступать так ради общего дела — значит, он на своём месте и ему можно доверить тяжёлые и неприятные вещи.

Дукан не испытал ничего, когда делал подобную работу. Это просто работа, неприятная, сопряжённая со страданиями другого человека, видом его крови и внутренностей, но всё же работа. С годами к ней привыкаешь и учишься делать её правильно, в какой-то мере даже

начинаешь выполнять её с душой, хоть и без удовольствия.

Друзья и товарищи Дукана умирали при нём, но они никогда не были достаточно близкими, чтобы это как-то ранило его или проронило внутри него хоть какое-то зерно сомнений. Кровь и страдания не пугали его просто потому, что он научился видеть в телах людей просто тела. Куски мяса, по которым циркулирует кровь. Эти куски мяса неплохо срастаются в руках жричек вроде Аниже, иногда холодеют и коченеют, если ран оказалось слишком много, но всегда, в конечно итоге, они отправляются в землю или в огонь.

Это ждёт всех. И Дукана в том числе. Таков уклад жизни.

***

Он спал отлично и почти без болей.

Проснулся от тревожных криков, прихватил клинок и вышел наружу так быстро, как смог. Не сразу увидел толпу в центре лагеря, не сразу понял, что происходит, не сразу понял, что со всем этим делать.

— Ты бы успокоил её, — ледяным тоном приказал ему Воким.

В центре толпы, у клеток с пленниками, стояла Розари. Одна из них была открыта и пуста. Те темники, что были внутри, лежали у ног Розари без голов. Крови из них вылилось столько, что трава окрасилась в красный.

— Какого хера тут происходит?! — рявкнул на неё Дукан.

Она вздрогнула, скривилась при виде его, но ответила.

— А что? Кто-то собирался отпустить их домой?

Стражи, которые должны были охранять пленных, выглядели бледно и напряжённо. Может, они и пытались её хоть как-то остановить, но теперь у них не хватало духу ни на что, кроме как стоять истуканами.

— Это делается…

— Не так? — перебила она. — А как? Ты не заставишь их передумать, старик. Они не пойдут пахать землю, и ты не доверишь им работу на рудниках. Мы не будем таскать их, как каких-то зверюшек туда-сюда. Я знаю, как это делается. Верёвкой или клинком. Хочешь, заставим их копать яму, чтоб никто не перетрудился?

Дукан посмотрел на недовольного Вокима, тот не терпел самодурства и нарушения дисциплины. В отличии от всех остальных он молчал не потому, что боялся Розари, а потому что знал, что если он начнёт ей перечить, они точно сцепятся, и он точно умрёт. Это его не пугало, но он просто не мог поступить так и таким вот образом оставить свой пост.

— И правда, — нарушил тяжёлую тишину один из солдат, — мы же не можем просто отпустить их? Это же глупо. Они разбредутся по лесам, а зимой пойдут опустошать деревни. Сто раз так было! Хотели бы сами убраться с нашей земли, то убрались бы. В расход их всех. Вот, что будет правильно.

— Я не буду этого делать, — ответил

его товарищ с вызовом. — Они безоружные. Не полюдски это.

— А когда это они людьми вдруг стали? — заспорил третий. — И когда себя по людски вели?

— Да! Они знали на что идут! — подключился четвёртый. — Никто их не заставлял!

— Тихо! — рявкнул Воким. — Без приказа тут никто не будет ничего делать! Даже Избранная! Даже именем Госпожи. Я здесь указ. И я буду решать. Отойди от клеток, девчонка!

— Или что? — спросила она ледяным тоном.

— Или тебе придётся убивать своих, — ответил Воким. — Такая ты? Чистейшая из дев? Избранная Госпожи?

— Ты всё равно убьёшь их, когда настанет время сворачивать лагерь, — Розари на секунду заколебалась, но клинок, торчащий из рукава не убрала.

— Да. Но не потому что хочу убивать их, а потому что это будет правильным решением. Этим мы отличаемся от них. Мрак внутри мы отвергаем и каждый день боремся с ним, чтобы не стать ими. Так сложнее. Но так правильно.

— Не убедил, — ответила Розари и спокойно пошла к следующей клетке.

Темники почти не кричали и не высказывали негодования. Дукан не списывал это на их честь или воинскую выправку. Они действительно не были людьми и относились к смерти совсем иначе. Воким застыл с каменным лицом и вот-вот с его губ должен был прозвучать приказ. Розари вряд ли бы ранила кого-то из стражей, может быть помяла бы, но и это уже было перебором.

Дукан решил просто ударить эспадоном ей в сердце. Она не будет ему сопротивляться, легко подпустит близко, Доспех вылечит её рану, но она навсегда запомнит этот урок, пускай и потеряет доверие к "наставнику". Зато начнёт думать. Нельзя вести себя как капризный ребёнок, когда у тебя на плечах такая ноша.

— Ты не будешь вести себя так! — крикнула Анижа и закрыла собой клетку с жертвой, которую наметила Розари — темницей, летавшей на вирме.

— А как ты меня остановишь? Скажешь вялое «нет»? — презрительно ухмыльнулась Розари и остановилась напротив.

Анижа хотела ответить ей, но вдруг захват сомкнулся на её шее, а кусок заострённой керамики упёрся ей в горло. Она замерла, боясь шелохнуться.

— Назад! Я убью её! — завопила темница, она задыхалась от ужаса и желания жить.

— А она может заслужила, — Розари скрестила руки на груди.

— Тише, — спокойно сказал Воким, обращаясь к темнице. — Зачем эти сцены? Сохрани достоинство.

— Отпустите меня! — прошептала темница. — Просто отпустите... Я уйду и больше не буду в этом участвовать.

Воким выдохнул, пожал плечами и выжидающе посмотрел на Розари. Они немного померились взглядом, Розари дала ещё немного подушить Анижу, и приказала:

— Откройте клетку! Выпустите её.

— Отойдите! — рявкнула темница. — Все назад!

Нехотя воины отворили клетку, отошли подальше и замерли, не сводя глаз с девушки. Она оттолкнула Анижу и бросилась из клетки.