Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
Шрифт:
На основании больничной справки нам дана отсрочка. Формулировка очень странная: «отсрочка исполнения вплоть до конца пребывания больной в лечебном учреждении; не позднее 15 апреля». Из больницы Люшу выпишут недели через 2, но бюллетень закроют месяцев через 8. Она и дома должна будет долго лежать; будет понемногу ходить и стоять, но не сидеть. Так что ни о каком выселении и речи быть не может — если соблюдать закон.
Гуманнее организации, чем наш Литературный Фонд, я не видывала. И зачем только основали его Дружинин, Тургенев и Григорович.
На даче снег — тает снег — надо спасать крышу и балконы от снега. Надеемся на помощь неЛитфонда.
Дорогая
Спасибо, что написали подробно о Люше. Люшино письмо я тоже получил, оценил ее героизм, но отвечать сразу не стал, чтобы не изнурять ответными письмами.
То, что происходит с дачей (отсрочка до выздоровления, но не позже 15 апреля), — уже не вызывает ни усмешки, ни ужаса. Надо надеяться, что формальность будет соблюдена и что 8 месяцев в резерве есть. А за это время, дай Бог, прояснится что-нибудь в сферах. Может быть, возникнет ситуация, при которой можно будет думать о новом письме. Только оно должно быть совсем короткое, на одну-полторы страницы. Предыдущее письмо загубили, мне думается, его размеры. Адресат читать его не мог, ему докладывал референт.
PS. Знаете ли Вы, что в прошлую пятницу умер Вл. Ник. Орлов, первый муж Элико. Умер в реанимации, десять дней находился без сознания. Похоронили его на Литературных мостках, недалеко от могилы Блока, для которого он много сделал. А болезнь у него была такая же мучительная, как и у Блока.
Дорогой Алексей Иванович.
Боюсь верить — но вчера до нас дошел слух,что музей К. И. будет оставлен в покое «вплоть до постройки нового общего музея» [767] . Если это правда,то и музей К. И. спасен, и Люша спасена от каждодневного ежеминутного напряжения, которое охватило ее, чуть только она после всех больничных мучений вернулась домой.
767
Помощник Генерального секретаря ЦК КПСС по идеологии и культуре В. Печенев рассказал в своей книге о перипетиях борьбы за музеи Чуковского и Пастернака в высших эшелонах власти. В частности, он вспоминает о том, как в 1984 г. Г. М. Марков, тогдашний руководитель Союза писателей, в «секретном» письме отказал Генеральному секретарю ЦК КПСС К. Черненко в его просьбе сохранить в Переделкино музеи Чуковского и Пастернака под тем предлогом, что в поселке «будет построен специальный музей, который увековечит память большой группы видных советских писателей». См.: Вадим Печенев.Взлет и падение Горбачева: Глазами очевидца. М.: Республика, 1996. С. 115–121.
Не могу не поделиться с Вами этой почти уверенностью— потому пишу открытку: так быстрее.
Дорогая Лидочка!
Порадовала меня Ваша открытка. Хотя, грешный человек, словамне всегда верю. Помню мой разговор в Кремле — с Михалковым:
— Лидия Корнеевна там живет?
— Живет.
— Ну, и пусть живет. Никто ее тревожить не будет.
— Даете слово?
— Д-даю с-слово.
А через месяц-два, если не ошибаюсь, — суд, кассации, апелляции etc, etc.
БУМАГУ БЫ!
От Л. П. [768] сегодня узнал, что на этот раз обнадеживающие слова были изречены каким-то работником Литфонда. Может быть, его слова больше весят и больше значат, чем Михалковские… Дай-то Бог!
Простите мне мой скепсис и мои сомнения. Очень хочу, чтобы такое решение БЫЛО и чтобы «новый музей» строился — без лишней спешки, основательно, неторопливо — по меньшей мере до 2000 года.
768
Л. П. Романкова.
Благодарю
Дорогой Алексей Иванович.
С дачей все загадочно. 18 апреля В. Т. Оганесян (наш «истец», директор Городка Писателей) в ответ на телефонный вопрос нашей юристки, не знает ли он, когда будет назначено очередное заседание суда, которое должно дать новую отсрочку из-за болезни ответчицы, сказал: «По распоряжению т. Маркова, музей Чуковского оставляют открытым вплоть до того времени, когда откроется общий музей „Литературное Переделкино“». Так. Мы усумнились, потому что директор Городка Писателей, В. Т. Оганесян — наш истец — очень много лгал против нас на суде. Т. В. Иванова, деятельная наша доброжелательница, пробовала дозвониться т. Маркову и еще кое-кому — тщетно; тогда она позвонила тому же Оганесяну. Он повторил прежнее свое сообщение.
«Весь город» поздравлял нас. И Люша перестала строчить свои апелляции.
Так. А вчера, вернувшись в город, я услышала от Люши новость: из Видненского суда получено нами извещение, что по случаю болезни ответчицы Е. Ц. Ч. «исполнение решения о выселении откладывается до 26 сентября»…
Срок не малый (дан на основе Люшиной справки из больницы), но — где же истина? Ведь не к сентябрю же выстроен будет Музей «Литературное Переделкино». Значит ли это, что В. Т. Оганесян специально солгал нам, чтобы мы перестали обороняться и, главное, чтобы прекратился град телеграмм и писем во все инстанции от посетителей дома?
Ничего не понимаю. Однако радуюсь и сроку, потому что что бы ни было впереди, а Люша успеет собраться с силами. Простите «бытовое» письмо.
Дорогая Лидочка!
Вечность не писал Вам, совсем выбился из колеи. Последние полгода, если не больше, Маша мучилась беспрерывно и мучила меня.
5-го июня ее увезли в больницу. К моему удивлению (и радости, конечно), она спокойно отнеслась к перемене места. В больнице в первый же день вышла на прогулку (дома 5 с лишним лет отказывалась выйти даже во двор).
Дома пусто. На душе совсем тоскливо. Но, дай Бог, эта госпитализация пойдет Маше на пользу.
Потерпим — и она, и я.
Как Вы обе? Где? Перебралась ли Люша в Переделкино?
Утвердилось ли затишье на дачно-музейном фронте?
Как Вам работается?
У меня бывает мой старый (но по возрасту еще молодой) читатель, композитор Б. И. Тищенко. Он — автор нескольких музыкальных спектаклей на стихи Корнея Ивановича, а кроме того, им написана музыка к «Реквиему» и несколько романсов на стихи Анны Андреевны. От Б. И. я узнал, что составительница сборника Ахматовой Жирмунская включила туда и «Реквием». И — до последней минуты! — он был в сборнике — и в рукописи, и в гранках, и в верстке. Но тут, в «последнюю минуту», кто-то сказал: стоп! [769]
769
Речь идет о сборнике, подготовленном академиком В. М. Жирмунским для Библиотеки Поэта (Большая серия): Анна Ахматова.Стихотворения и поэмы. Л., 1976. В 1971 г. — задолго до выхода сборника — Жирмунский умер. Сборник был сдан в печать его вдовой, Н. А. Жирмунской.
Дорогая Лидочка! Самое огорчительное в Вашем письме — это то, что Вы недовольны своей работой. Хочу думать, что это от усталости и от излишней требовательности к себе.
Я пробую приводить в порядок свои до крайности запущенные дела. Отвечаю на письма. Их скопилось десятки, если не сотни.
Некая В. А. Биличенко (я о ней Вам кое-что писал) просила выступить с воспоминаниями об Ахматовой — в Музее, который ей удалось-таки открыть в Доме культуры им. А. А. Жданова. Дали ей будто бы 6 (!) комнат.