La Cumparsita… В ритме танго
Шрифт:
Упираюсь в матрас и, как разгоняющееся на старте избитое хлыстом животное, рычу и собираю в правый кулак шелковую простынь. Я ведь ее убью…
— М-м-м! — рыбка стонет, пока я ласкаю ее грудь и потайное нежное, отзывчивое к прикосновениям место ниже.
Прикусываю кожу, зализываю свой напор, целую мягко и тут же грубо загоняю внутрь член.
— Ай! — выгибаясь, хнычет Дашка, упирается ладошками и отталкивает от себя. Она хватает воздух, словно ненасытную грудную жабу кормит. — Ай-ай-ай… — зажмуривается и слабо стонет через зубы. — За что?
— Больно? — немного отстраняюсь
— Я отвыкла, отвыкла, отвыкла. Черт! — смеется. — Продолжай!
Моя промашка! Я строил из себя поборника морали и законченного правдоруба, давал уроки жизни женщине, которую люблю, а она…
— Зачем? — еще раз, но бережно проталкиваюсь внутрь.
— М-м-м? — мычит в ответ. — Что зачем?
— Молчи! — шиплю и начинаю двигаться, напрочь отключая слух.
Спокойно, мягко и неторопливо раскачиваю нас на кровати в огромной спальне. Жена отзывчива, как никогда. Она флиртует и кокетничает, и даже регулирует скорость и глубину моего проникновения. То сильно схватит за волосы, то вдруг отпустит, то закинет ноги мне на поясницу, то грубо подстегнет, то проведет ногтями по спине, то пощекочет кожу на руках и несмело бицепсы сожмет. По-моему, она танцует? Я то и дело спотыкаюсь и грубо торможу. Дарья ноет и заставляет прекратить пытку, которую я непреднамеренно организовал.
— Детка? — не останавливая таранящих движений, шепчу. — Открой глаза.
Жена трепещет ресницами и выполняет мою просьбу.
— Не закрывай их, — немного ускоряюсь, раздвигаю свои ноги, фиксируя ее в нужном положении, и одновременно с этим неуклюже приподнимаюсь на руках — на одной правой целой и левой, травмированной ампутацией и, как следствие, теперь неполноценной
Хочу смотреть, как она кончает! Даша мечтательно улыбается и слабо ерзает, проталкиваясь по стволу вперед.
— Господи! — смеюсь, прикрыв глаза. — Ты что творишь?
Она нанизывается на меня и значительно сокращает между нами расстояние для размашистого секс-броска.
— Не закрывай их, товарищ!
— Хорошо.
За пару равномерных совсем неамплитудных толчков, в удобном для нас обоих темпе, я подвожу ее к обрыву и не задумываясь толкаю вниз. Даше требуется эмоциональная, да и физическая разрядка, за этот нехороший день, а я любезно ей ее даю.
— Я лечу-у-у-у, — пищит жена и сильно содрогается.
Мое наслаждение приходит немного позже, и, как это ни странно, через все те же два толчка! Пока хриплю и тихо матерюсь, ловлю свой кайф от гонки с Дашей, она рассматривает меня и трогает мои ягодицы, расцарапывает ногтями кожу и еще сильнее вжимает в себя.
— Еще! — жужжит на ухо.
— Еще? — усмехнувшись, переспрашиваю.
Пожалуй, обойдется! Не будем обострять. Сейчас хочу аккуратно выйти и просто полежать с разгоряченной плотской гонкой женщиной, а не устраивать ей секс-триатлон.
— Ярослав?
— М?
— Хочу кое-что сказать.
— Я слушаю, — целую в щеку, перехожу на скулы и щекочу зубами дергающийся острый подбородок.
— Я жду ребенка от тебя, Горовой. Так, видимо, совпало, что…
— … — на это мне нечего ей сказать.
— Ярослав?
Похоже, я словил словесный ступор.
«Сука! Абсолютно не смешно!».
— Обними меня, пожалуйста, и давай спать… — Даша просит.
Блядь! Да как же это больно! Да все равно!
А поутру я просыпаюсь в полном одиночестве, раскинувшись по диагонали на постели. Вожу рукой и открываю один глаз. Пусто! Холодно! И очень сиротливо! Она ушла? Или мне вчерашние события приснились? Последний вариант подходит как никогда. Если это так, то это означает, что у меня есть некоторое, пусть небольшое, время, чтобы перехватить жену до того, как она организует очередную глупость, способную разбить семью. Подскакиваю на кровати и, как обычно морщась от зудящей боли, которой каждое утро меня сердечно благодарит искалеченная рука, одеваюсь и привожу себя в порядок.
— Рыбка? — зову жену, а в ответ лишь гробовая тишина. Мне никто не отвечает.
Определенно здесь я не один. Я ведь слышу слабую возню и детский звонкий смех. Внизу? Или где-то здесь?
На кухню выбираюсь, что называется, в полном почти походном обмундировании. Надев на голый торс растянутый свитер и натянув широкие домашние штаны, босиком шлепаю по кафельному полу, приближаясь к пританцовывающей возле кухонного рабочего стола жене.
— Привет! — нежно обнимаю тонкий женский стан со спины.
— Привет. Ты уже проснулся?
— Папа, — пищит откуда-то снизу детский голосок. — Па-а-а-а…
О, Господи! Я отстраняюсь и замечаю спрятавшийся живой клубок между столом и Дашей.
— Яся, ты что там делаешь? — перегнувшись через женское плечо, куда-то вниз произношу.
— Мы кусать тебе готовим, — обиженным тоном малышка отвечает мне.
— Кушать? — прихватываю мочку женского уха, посасываю и пробую на зубок. — А вы ко мне присоединитесь, составите веселую компанию?
— Сто? — Яська смешно переспрашивает, не понимая некоторых «заумных» взрослых слов.
— Вы будете есть?
— А-а-а-а! Неа, — хихикает. — Я с мамой узе покусала.
Замечательно! Похоже, я ненамеренно себя на женский произвол и долбаное самоуправство обрек. Самостоятельность — почти что феминизм! По-моему, с этим надо срочно что-то делать. Как возможный вариант, бороться и на хрен с корнем выдирать!
— Ай! — взвизгивает Даша и упирается ладонями в столешницу, пока я развожу ползучую атаку и телом напираю на нее. — Перестань, — вполоборота почти шепотом мне произносит.
— Как дела? — рассматриваю красивое лицо.
— Все хорошо. Ты очень рано встал, мы не успели, — рыбка прогибается, вытягивает руки и толкает задницей меня, попадая своими булочками точно в пах.
— Ты специально? — еще раз встречно напираю.
— Перестань!
Даша, Даша… Я все равно люблю тебя! Громко хмыкаю и неохотно отступаю от девочек назад.
Улыбаюсь — таинственно и завороженно, внимательно изучаю красивую фигуру женщины, с которой намерен всю оставшуюся жизнь прожить, подмигиваю шаловливой крошке, которая кокетливо мне строит глазки и, заигрывая очень неумело, высовывает свой язык.