Лабиринт миров
Шрифт:
И, не обращая больше внимания на протесты старого академика, Андрей схватил моток тонкой силоновой веревки, закрепил один ее конец на треноге управляющего блока, прочно стоящего на вбитых в землю сваях. Затем он швырнул второй конец веревки в шурф и приготовился к спуску.
— Прикрепи страховку! И помни, — стенки могут обвалиться от малейшего неосторожного движения!
Этот совет Вакенберга Андрей выполнил, прикрепив к поясу вторую страховочную веревку, и сразу же начал спуск, опасаясь, как бы Вакенберг не передумал и не перешел к более активным действиям,
Стенка шурфа шла вниз под углом, и это позволяло, держась за веревку, спускаться по ней, упираясь ногами в шершавое крепежное покрытие.
Десять метров, пятнадцать… Иногда тонкая корка пластибетона под ногами начинала «дышать», и тогда юноша приостанавливался, на ощупь находя в стороне более прочный участок.
Иногда это удавалось, а иногда приходилось продолжать спуск почти на одних руках, максимально ослабив давление ног на стенку шурфа. Андрей не догадался надеть перчатки, и тонкая веревка, несмотря на кусок ткани, который он держал в руках, чтобы защитить ладони, стерла кожу до кровавых мозолей. Любое движение теперь причиняло острую боль, от тряпки давно остались одни лохмотья.
Вакенберг что-то продолжал кричать сверху — наверно, все еще давал советы, — но Андрей плохо его слышал и не прекращал движения вниз ни на минуту.
До дна оставались считанные метры, когда это случилось.
Защитная корка под ногами выгнулась так резко и сильно, что Андрей невольно вскрикнул.
Оттолкнувшись от стенки шурфа в последний раз, он пролетел оставшиеся метры на руках и очутился на дне, рядом с неподвижным роботом. Запрокинув голову, юноша стал рассматривать место, которое его так напугало, стараясь определить степень опасности, которая ему угрожала.
На обвал это не было похоже. По всей своей поверхности облицовка сохранила свою целостность, изменилась только ее форма. Сначала вздутие, образовавшееся над головой Андрея, показалось ему похожим на бесформенный пузырь. Но оно продолжало увеличиваться и все время меняло форму. Наконец в его очертаниях проступило что-то знакомое… Лицо! Человеческое лицо!
Словно кто-то вырезал в бетоне барельеф! Пустые каменные глазницы уставились на юношу, шевельнулись губы, точно пытались произнести какое-то слово…
— Там… Внизу… Возьми его скорей! И уходи! Мне трудно держать породу…
Голос напоминал шелест песка в пустыне или свист ветра. На какое-то мгновение Андрей остолбенел от неожиданности и вновь услышал голос.
— Торопись! Стена сейчас рухнет!
И все же он спросил, словно имя того, кто помогал ему, имело значение большее, чем его собственная жизнь.
— Кто ты? Кто ты такой?
— Когда-то меня звали Олегом. Олегом Егоровым. Но поторопись. Возьми его! Прямо под твоими ногами!
Лишь теперь Андрей опустил взгляд и увидел полыхающее сквозь прозрачный сплавленный в кокон песок зеленое свечение. Свет, исходивший от предмета, находившегося внутри кокона, был настолько силен, что резал глаза. Андрей протянул было к нему руку, но почувствовал жар, а затем резкий удар электричества, заставивший резко отдернуть руку.
— Нужен
— На Земле тебя помнят! Ты знаешь об этом?
— Торопись. Не теряй время на пустые разговоры. С каждой секундой давление усиливается, а я слабею…
Но дальнейшие действия не заняли и минуты. Едва Андрей расстегнул кобуру на своем поясе, как зеленая молния ударила из нее в прозрачный кокон, расколов его на две половины. И в одной из них, словно ядро ореха, лежал старинный кинжал с рукояткой, заканчивающейся огромным синим камнем. Самый обычный с виду кинжал, и Андрей, ожидавший чего-то большего, не сумел сдержать разочарования.
— Не бойся. Теперь он позволит тебе взять его в руки, а когда придет пора… — Голос прервался, и стены шурфа заколебались. По ним шли, сверху вниз, какие-то волны, и казалось, что каменная воронка крепления вдруг потеряла свою плотность, стала текучей, как водоворот… Эти подвижки расплющили лицо, исказили его, и Андрей услышал последнее слово:
— Уходи!
Не теряя больше ни секунды, он схватил кинжал, проверил крепление карабина на поясе и дважды дернул веревку.
Наверху затрещала лебедка, и Андрей стремительно понесся вверх. Теперь ему оставалось лишь отталкиваться время от времени от плывущих вниз песчаных стен.
Робот скрылся под слоем песка. Песок тек на дно шурфа из всех трещин, образовавшихся в креплении.
Казалось, песок, кипевший на дне разрушавшейся воронки, пытается догнать Андрея, схватить его за ноги, остановить. Кромка шурфа была уже совсем близко. И все же, в последний момент, песок сомкнулся вокруг юноши. Воронка шурфа схлопнулась со звуком пушечного выстрела.
Когда пыль осела, Андрей увидел себя в центре огромной песчаной воронки, гораздо более пологой, чем воронка шурфа. Ноги и нижняя часть туловища оказались погребенными в песке по пояс.
Но все это уже не имело значения, потому что в руке он крепко сжимал сверкавший в лучах солнца кинжал, увенчанный синим камнем. От края неглубокой, образовавшейся на месте обвалившегося шурфа воронки бежал к нему старик, которого все, и, наверно, не без основания, считали академиком и лауреатом. Но было и еще кое-что. Нечто такое, что в эту минуту известно было одному Андрею. Академик был просто старым, испуганным и хорошим человеком, только что успешно закончившим одно из самых главных дел своей жизни.
Стена ангара вспучилась под выстрелом бластера и лопнула, словно мыльный пузырь. Не дожидаясь, пока раскаленные края рваной дыры в стене остынут, Лосев нырнул в нее, рискуя получить серьезный ожог от металлической капели, но ему повезло. Раскаленный металл не попал на его тело.
Очутившись в ангаре, он затаился за первым подвернувшимся укрытием и оценил обстановку.
Ангар был большим. От ворот до задней стенки, через которую он проник в помещение, было не меньше двухсот метров. Хотя его выстрел не остался незамеченным, охрана, державшая оборону у ворот ангара, не успела перегруппироваться.