Лабиринт тайных книг
Шрифт:
— Нас вел Бог, мы были лишь орудием Его желаний.
— Именно здесь мы ошибаемся, Ален. Я видел смерть и в глазах моих собратьев, и в глазах моих врагов — в них не было Бога, никакого Бога. Это были только люди, выбравшие зло и сделавшие это почему-то во имя Бога. Звучало лишь имя Божье, но Его самого там не было. И я не думаю, что Он благословил все то, что я видел. Там царствовали ненависть и стремление подавить другого, властвовать над ним.
— Учти, Жак, пути Господни неисповедимы, и нам неведомы Его планы, и понять их можно только в самом конце. Спасение и проклятие живут вместе в этом мире, а нам предстоит построить Божье Царство на земле. Это наш священный долг. Но именно его исполнение
— Я больше не верю, Ален. Не верю в наше предназначение. Божье Царство не может быть построено на людской крови. Я решил уехать, покинуть Францию со всей семьей. У меня есть кузен в Нанте, он собирает людей, чтобы пересечь на корабле океан и отправиться в Новый Свет. Там уже живут наши собратья-французы, которые строят новые города, и там, надеюсь, я начну снова верить во что-то светлое.
— Верить в Бога и в Его волю?
— Нет, Ален, верить в человека и в возможность его спасения. Только в это. Это единственный путь.
Ален долго смотрел на него, потом с недоверием покачал головой:
— Просто ты сейчас в тумане от всего виденного и пережитого, как мы все. Наши братья уже завтра отправляются защищать Наварру.
Жак даже не пытался отвечать другу Фуко. Пожал ему руку, обнял и молча удалился. Он должен был приготовиться, чтобы в тот же день отправиться с семьей в путь — долгий и опасный, ведущий в новый, незнакомый мир.
Корабль отчалил, и теперь вокруг было только море. Вода, которая будет их окружать днями и днями. Вода, в которой они смогут омыть кровь, запятнавшую не только их одежду, но и их самих, их души и мысли. Жак обнял свою дочь Жаклин. Девочка уже освоилась и бегала по палубе. Это была его надежда, так же как сын, которого Анн носила под сердцем. Ее положение делало путешествие еще более опасным, но другого выхода не оставалось. Жак приблизился к жене, храбро переносившей выпавшие на их долю испытания:
— Как ты себя чувствуешь, Анн?
— Ничего, Жак. Немного устала, да и переживала до последней минуты. Все произошло так быстро…
— Не беспокойся, вот увидишь, все будет хорошо. Мы сможем начать все сначала в новом мире.
— Но я думаю о тебе, вижу, что ты неспокоен, — ответила она, сжимая его руку.
Жак быстро прикинул, сказать ли жене о беспокоивших его мыслях или нет. Как встретит их этот новый мир? Что там с ними произойдет? О земле, где они надеялись пустить корни, говорили разные вещи — как сказочные, так и чудовищные. Но сейчас они уже в открытом море. Мысли и надежды устремлены к этому континенту, о котором достоверно известно лишь недавно придуманное для него название. Они мечтают построить праведное и справедливое общество. Да, праведное и справедливое.
— Нет, Анн, все в порядке. Я просто устал, но это пройдет. И все будет хорошо.
Три месяца спустя. Атлантический океан
Нетерпение нарастало. В подзорную трубу Жак осматривал горизонт в надежде наконец-то увидеть землю. Казалось, она не появится никогда.
Анн была измучена бесконечным плаванием. В последнюю неделю у нее поднялась температура, и Жак боялся за жену. Врач, плывший на корабле, не мог ничего сделать, ее состояние не улучшалось, а страх за будущего ребенка усугублял ситуацию. Каждую свободную минуту Жак находился рядом с женой, старался отвлечь-от грустных мыслей, чтобы тревога не ухудшила ее положение. Он занимался и дочерью, взяв все заботы на себя. В остальное время, как и все на корабле, участвовал в работе, которая никогда не кончалась. Когда удавалось, разговаривал с кузеном, но не выдавал ему своих тревожных мыслей, лишь с жадностью слушал его рассказы, пытаясь понять, какая судьба ожидает его семью.
Они
Но не перспектива обогащения волновала Жака. Он мечтал о совершенно других ценностях — о природе, роскошной, с невиданными деревьями и цветами, с незнакомыми запахами и яркими красками, со сказочными животными. О совершенно другой атмосфере, наполненной ощущением свободы и возможностью реализовать свою мечту. Он слышал, что солнце там по-особому освещает землю, вызывая бурное цветение и невероятно быстрый рост цветов и фруктов невиданных в Европе форм и размеров. Наслушавшись этих историй, он спешил к жене, чтобы рассказать ей об ожидающих их чудесах, которые они скоро увидят собственными глазами.
Но в подзорной трубе продолжала отражаться только бесконечная синь моря. Кузен уверял, что уже скоро они приблизятся к островам, а сразу после этого доберутся до земли обетованной. Нужно потерпеть еще несколько дней, может, неделю. А потом для Анн все станет легче, и она выздоровеет. Шарль уверял, что в колонии есть прекрасный врач — в свое время он был вынужден покинуть Францию, потому что его обвинили в колдовстве. Он точно сможет вылечить ее.
— Увидишь, он сразу поставит Анн на ноги. Мне говорили, он лечит и местных жителей, которые преклоняются перед ним, как перед божеством. И живут там все в полной гармонии.
Гармония. Невозможно представить, что она может существовать где-то на земле. После того, что Жак пережил в своей стране, и не только там… Войны, кровь, страдания, стремление подавить человека, навязать ему свою волю и веру, заставить подчиниться и превратить в раба. Гармония. Место на земле, без войн и боли, где каждый может жить свободно, согласно своим взглядам, вере, принципам, равный среди равных, обогащенный общением с другими.
Нетерпение нарастало. Хотелось ступить на твердую землю, помочь Анн, чтобы она смогла дать новую жизнь — жизнь их ребенку. В этом затерянном, далеком от Старого Света и цивилизации месте… возможно, именно поэтому сохранившем еще целостность и гармонию.
Еще месяц спустя. Новый Свет
Корабль бросил якорь в заливе, они выгрузились из шлюпок, оставили их прямо на берегу, а сами двинулись в путь и шли уже несколько часов. Анн, жена Жака, была все еще не в состоянии передвигаться, и ее несли на сколоченных на скорую руку носилках. Жак приглядывал за ней, одновременно стараясь приободрить всю группу. Они продолжали двигаться вдоль берега моря, казалось уходившего в бесконечность. Неожиданно вышли на гряду, которая, прорезая воду, постепенно превращалась в длинный и узкий полуостров.
— Лучше держаться воды, — сказал Жак, догнав кузена.
Он всерьез опасался, что на них нападут аборигены. Шарль, имевший собственные взгляды на будущую жизнь и заранее вооруживший своих людей, принялся успокаивать Жака:
— Не переживай, все нормально. Перед отъездом я встретился с одним перевозчиком, и он рассказал мне об этой дороге: «Это словно пересечь Красное море. Воды разделятся, и вы найдете правильный путь». Тогда я ничего не понял, но сейчас вижу, о чем он говорил. Нет никакого риска. А даже если есть, мы рискуем лишь своей жизнью, которая сейчас все равно ничего не стоит, не так ли, кузен? Я всегда считал, что ты — пропащая душа, из-за твоих книг и философствования. Слишком много думать — вредно. Ни к чему хорошему это не приведет, только отравит жизнь.