Лабиринт

Кулешова Марина

Таурус надел наушники и отдал первый приказ в микрофон. Зелёная точка зверушки заметалась, но потом последовала указаниям, подбираясь к коридору-ловушке с противоположной стороны от жертвы.

Когда в лабораторию влетел встрепанный, вымазанный в чем-то, источающем тошнотворный запах, Омнис, он даже не удостоил его внимания, продолжая наблюдать за развивающимися событиями.

И только, когда зверушка с визгом отшвырнула от себя моментально начавший разлагаться орган, близнец выдал своё присутствие, проговорив в непосредственной близости от уха Тауруса:

— Видел?

Мне удалось изъять это вещество из образцов, которые собрал на трупе того оборотня.

— Так и думал, что ты отправился именно туда, — закатил глаза гарпий. — Не мог свежих собрать?

— Как-то не очень хочется без рук остаться, — неуверенно пробормотал Омнис и поболтал перед лицом Тауруса пробиркой с мутной желтой жидкостью: — но конечный результат сыворотки уже готов к использованию.

— Ты не забыл её протестировать? — вполне разумно опасаясь, уточнил гарпий.

— Крыса стала крысой, — пожал плечами второй.

— Слишком быстро… — выразил сомнения Таурус. Раньше Омнис довольно долго возился с синтезом новых образцов сыворотки, а тут такая удача. — Неужели тебе сама Гаргиппия помогла?

— Возможно, — тихо ответил близнец, отступая подальше от монитора.

А там зверушка уже пришла в себя и в упор смотрела на учёного. Её губы расползлись в жуткой улыбке:

— Чудесно. Просто прекрасно. И так быстро. Ты единственный из всех жрецов-ученый, кто не подвел меня.

Глаза мутантки на миг полыхнули непроглядной тьмой. Она начала заваливаться на пол.

— Таурус, тащить её снова придётся тебе, — пробормотал Омнис не отрывая взгляда от монитора. — С нами только что говорила Гаргиппия…

— Ну и что с того? — произнёс Таурус, выходя из лаборатории. Перспектива снова тащить на себе тушку мутантки его не радовала.

Глава 5. Эльф

В этот раз, каким-то совершенно непостижимым образом, я разминулся со своими никчемными спутниками почти сразу. А потом долго блуждал по коридорам, о которых раньше и не подозревал. Периодически в ответвлениях мелькали силуэты новеньких. Дриад и нагов невозможно спутать с кем-то ещё. Одни корявые, как старое трухлявое дерево. Другие шлейфом волочат за собой драгоценный хвост. В те моменты, когда они появлялись где-то вдали, я все больше и больше понимал, что хваленая память подвела меня.

За три-то попадания на жертвенный алтарь Гаргиппии можно было запомнить все. Что я и делал благополучно.

Вот только теперь эта пернатая завела меня в какую-то незнакомую часть лабиринта. Туда, где я ещё ни разу не был. И надо бы отсюда выбираться.

Для начала искать знакомые ответвления, а там уже и до дверей выбраться можно будет. Не думаю, что то, о чем говорили эти отвратительные существа, правда. Отсюда можно выбраться.

Да, именно так я думал. Вплоть до момента, когда все-таки на седьмой день из последних сил дополз до знакомого коридора. Там и остался. Перспектива искать безопасное помещение не прельщала. Что я там увижу? Ведь оно всегда показывает то, что было до перехода. Не хотелось

бы снова быть свидетелем последствий резни в тронном зале. Лучше уж сдохнуть здесь. То, что это произойдёт сегодня не было сомнений.

Я привалился спиной к стене. Запрокинул голову и уставился на потолок. Осталась небольшая, в ладонь шириной, полоса белого света. Вокруг медленно сгущался полумрак. За эти дни успел привыкнуть к почти осязаемой темноте. И если в первое время испытывал безотчетный страх, то сейчас воспринимал это как должное, с равнодушием и почти незаметной ноткой обреченности.

Внутри наростало напряжение, словно кто-то медленно натягивал струну. Верный признак того, что случится что-то непоправимое. Предчувствие беды.

Странно, как все меняется в этом лабиринте. Сильное существо здесь ломается, становясь слабым подобием… Возможно сегодня увижу, что становится со слабыми.

Посмотрел вправо, влево, и замер не веря в то, что вижу. В конце коридора вырисовывался контур двери. Медленно, прикладывая невероятное усилие, встал с пола и, опираясь чуть ли не всем телом на стену, пошёл к видению.

Что удивительно, дверь оказалась вполне реальной и осязаемой. Только не поддалась, когда я потянул за ручку. Даже потряс для верности. Никакого результата.

Отошёл в сторону, привалился к стене и сполз на пол. Никуда идти больше не хотелось. Сил не было. Волнами накатила апатия. Вот так разочарование. А ведь свобода была так близко.

В полной тишине раздались гулкие размеренные шаги. Кто-то целенаправленно шёл сюда, не таясь, выставляя на показ своё присутствие, зная, что мне больше некуда бежать. Скрежетание когтей по камню заставило меня повернуться к источнику шума. В конце коридора появилась та, кто при последней нашей встрече была человеком. Сейчас же она была гарпией, в полном смысле этого слова. Или была близка к тому, чтобы стать ей.

Я заворожено следил за тем, как она медленно и грациозно идёт на изящных птичьих лапах. Слушал как шуршат при каждом движении короткие белые перья. И не мог пошевелиться. И бежать было некуда. Позади тупик с закрытой дверью, впереди она. Потянулся, вытянул заколку-иглу из растреппвшегося пучка, хоть какое-то, но оружие.

Тварь остановилась напротив, присела и уставилась на меня немигающими круглыми глазами, в которых плескалась непроглядная тьма. Что-то высматривала. Наклонилась ближе, протянула руку. Слишком близко, как раз для удара. Замахнулся, и заколка с сочным чавканьем погрузилась в глазное яблоко.

Она отшатнулась в сторону, не проронив ни звука, не выказав никаких чувств. Только равнодушие. Наклонилась настолько близко, что наши губы находились в считанных милиметрах, и бесцветным голосом произнесла:

— Бедная девочка, как же ей будет больно, когда сойдёт действие сыворотки, — отстранилась, приникла к уху и зашептала: — ты умрёшь медленно, ушастый. На тебе я испробую новую способность, которую вложила в неё. От твоей смазливой мордашки останется только череп. А от идеального тела обглоданый скелет. Мило, не правда ли?