Лабиринт

Николаева Марина

Я буду с вами, мистер Смит, можете на меня положиться. – продолжил он, похлопывая его по плечу. – Я буду с вами до самого конца, каким бы он не оказался.

Мистер Смит, вытирая слезы и стыдясь такого не мужского, как ему виделось, поведения, отстранился от успокаивающего его Эдварда и гордо расправив плечи, уверенно посмотрел ему в глаза.

Я обещаю вам, мистер Эдвард, что больше вы не увидите ни одной моей слезы. Я заплачу лишь тогда, когда увижу свою дочь живой и здоровой, стоящей у алтаря рядом с вами. Я благодарю вас за то, что поверили мне и за вашу любовь к моей девочке. Вы достойный и прекрасный

человек, мистер Эдвард и я буду горд отдать свою дочь за такого джентльмена, как вы.

Слова эти, произнесенные искренне и с таким достоинством, тронули Эдварда и он, переполненный радостью и уважением, протянул руку, которую мистер Смит пожал уверенно и дружелюбно.

Благодарю вас, мистер Смит. – улыбаясь произнес Эдвард. – Как я понимаю, у нас с вами не так много времени, так что давайте не будем его терять. Думаю, вам есть, что рассказать мне. Я хочу узнать все, что вам известно и мы вместе попробуем придумать, как нам спасти Элизу. И да, вот еще что, – Эдвард сделал паузу, - зовите меня по имени, мистер Смит, мне это будет приятно.

О, мистер…! Ах, простите, Эдвард. Это большая честь для меня. Я рад и горд вашим расположением. Спасибо. – Старик заулыбался по-детски радостно. – Пойдемте же ко мне домой, я расскажу вам обо всем и вдвоем мы обязательно придумаем, как одолеть эту нечисть, будь она не ладна!

В зябкой рассветной тишине, мужчины, оглядываясь по сторонам и все еще боясь увидеть хоть что-то, что могло вернуть их к пережитым страхам ночи, поспешили прочь с кладбища. К счастью, никто и ничто не встретилось им на пути, и они спокойно добрались до дома Смита никем не замеченные. Дома же, умывшись и приведя себя в порядок, они сели за скромной трапезой и, выпив вина и отогревшись у камина, вернулись к разговору.

Глядя на юного собеседника, Смит испытывал смешанные чувства. За эту ночь, пережитую ими вместе, молодой человек стал для старика гораздо ближе и понятнее. Он уже не воспринимал его как манерного холодного джентльмена, выдрессированного правилами приличия и воспитания.

Щеголь, привыкший к роскошной жизни, никогда не знавший нужду и болезни - именно таким Смит узнал его во время их первой встречи. Теперь Эдвард раскрылся для него совсем с другой стороны. Смит увидел в нем то, что видела, как сейчас он понимал, его Элиза – доброе сердце, искренность и преданность любимым людям.

Все эти черты были и у его дочери. Именно поэтому Смит чувствовал вину перед этим мальчиком, ведь доверившись ему и пообещав помогать во всем, Эдвард подвергал себя смертельной опасности. А если он погибнет? Сможет ли Смит оправдать себя за эту принесенную чутким сердцем жертву?

Они сидели за столом друг напротив друга - старик, проживший долгую жизнь и юноша, только начинающий свой путь. Каким-то непостижимым образом, эти разные и такие далекие друг от друга мужчины теперь были связаны одной целью. Каждый из них полон решимости и готов идти на любое преступление и безрассудство, жертвуя всем во имя их общей, но единственной для каждого любви.

Эдвард, мальчик мой, перед тем как я расскажу тебе свою историю, я хочу сказать, что очень благодарен тебе.
–  волнуясь начал мистер Смит. – Я понимаю, почему Элиза выбрала именно тебя, и я совершенно одобряю ее выбор. Но, так же, я хочу сказать, что в любой момент,

когда ты решишь, что не сможешь больше помогать мне, ты можешь уйти и я ни в чем не обвиню тебя. Никогда, слышишь, никогда я не буду думать о тебе плохо, даже если ты не сможешь помочь мне.

Но, мистер Смит! – забеспокоившись заговорил Эдвард.

Прошу, не перебивай, мне нужно это сказать тебе. – Смит смотрел на Эдварда, как любящий отец смотрит на сына и Эдвард, подчиняясь этому взгляду, замолчал, в знак уважения.

Я подвергаю тебя смертельному риску, Эдвард, и только теперь я так ясно начал осознавать это! Я не хочу, чтобы ты погиб, понимаешь? Подумай еще, мой дорогой, может…

Смит замолчал, не договорив, видя, как Эдвард, гордо выпрямив спину, превращается из изящного робкого мальчика в решительного и уверенного в себе мужчину.

Мистер Смит, ваши слова очень тронули меня, но, в то же время и оскорбили! – Эдвард стал холоден и почти надменен.

О, мистер Эдвард! – извинительно залепетал Смит, но Эдвард взглядом остановил его.

Я выслушал вас внимательно, а теперь, смею надеяться, вы сделаете то же самое.

Эдвард сделал небольшую паузу и смело глядя в глаза смущенного старика продолжил.

Если вы забыли, мистер Смит, я дал вам слово, что буду с вами до конца. – мужчина говорил четко и уверенно. – Для меня, как для человека чести, сама мысль о том, что я не сдержу данного обещания звучит как оскорбление, которого я, как мне кажется, не заслужил. Я еще раз заявляю вам, что не намерен сдаваться и буду вам верным помощником, как бы тяжело нам не пришлось. Я готов, – Эдвард смотрел на своего собеседника, не мигая.
–  пожертвовать своей жизнью ради спасения Элизы! Надеюсь, никогда больше не услышать от вас подобных предложений и призываю вас не терять даром времени, перейдя, непосредственно, к делу.

Смит, опешивший от этой строгой отповеди, чувствуя себя мальчишкой, получающим нагоняй от отца, глядел на Эдварда с всевозрастающим удивлением и переполняющей его необъяснимой гордостью.

“Как же я мог так обидеть его? – думал Смит. – Я просто идиот!”

Не зная, как оправдаться, Смит решил последовать примеру Эдварда и, выпрямив свою спину в точности как Эдвард, расправив демонстративно плечи и сложив на столе руки - копируя, опять же, жест собеседника – он гордо и уверенно посмотрел на него, готовясь произнести извинительную речь.

Но, сделать это ему не удалось, потому что, как только глаза его встретились с глазами благородного юноши, их обоих начал разбирать смех. Эдвард был сражен попыткой Смита выглядеть джентльменом. Серьезное и сосредоточенное лицо старика с неестественно насупленными бровями, застывшее в гордом напряжении тело, руки, демонстративно сложенные на столе - все это не оставило Эдварду шанса и он, как не старался сдержать подступающий смех, не смог этого сделать.

Смит, увидев, как Эдварда буквально распирает от желания засмеяться, не сообразил сначала, что же, собственно, вызвало в его собеседнике эту реакцию. Он изобразил на своем лице такую гамму эмоций, что из глаз Эдварда хлынули слезы, а сам он повалился на стол, хохоча во весь голос. Сообразив наконец, что выглядит как последний дурак, пытаясь изображать из себя благородного, Смит, выдохнув и расслабившись, засмеялся вместе с Эдвардом весело и беззлобно.