Лабиринты наших желаний
Шрифт:
Хозяйка квартиры стояла посреди кухни, зевая и потягиваясь. Улыбнулась, заметив Ксюшу, и вдруг замерла.
— Ксюнь? Что с тобой?
— Ничего, — ответила девушка ровно. — Инна Васильевна… я сегодня возвращаюсь в родной город. Оставлю вам деньги за этот и следующий месяц за неудобства. Простите.
Инна Васильевна нахмурилась, подошла ближе и положила ладонь Ксюше на лоб.
— Что случилось, девочка? Ты не заболела?
От этого «девочка» стало так больно, что она чуть не упала на пол.
— Нет,
— Ясно, — грустно улыбнулась женщина, опуская руку. — Растерзал тебя всё-таки твой волчище…
— Нет. Игорь тут ни при чём.
Кажется, Инна Васильевна не поверила. Вздохнула только горестно, погладила Ксюшу по плечу и спросила очень тихо, почти неслышно:
— А как же работа, Ксюнь?
— Уволюсь. Сейчас пойду туда. Заявление напишу.
— Так две недели же…
— Плевать. У меня поезд вечером.
Хозяйка квартиры вновь вздохнула.
— Эх, Ксюня… Понимаешь, какая штука… Мне давно не нужно сдавать квартиру, кредит-то я выплатила… Так что я никому твою комнату не отдам, и если ты захочешь вернуться — возвращайся. Я тебя с радостью приму. Ты же мне… как дочка, Ксюнь.
В глазах защипало.
— Спасибо, Инна Васильевна…
*
В метро ей резко стало хуже. Впрочем, это неудивительно — бессонная ночь, отсутствие завтрака, а про наркоту и говорить нечего.
Какое-то время Ксюша сидела на скамейке возле выхода и, дрожа от озноба, дышала. Господи, как же плохо… Но надо, надо дойти до работы, объяснить всё Виктору. Хотя Ксюше приходила в голову мысль ничего и никому не объяснять. Но нельзя. Начальник-то не виноват, и смываться с работы, не поставив его в известность — низко и подло.
Вот только на момент, когда Ксюша входила в редакцию, у неё уже почти не оставалось ни на что сил. Хотелось просто лечь на пол и умереть.
Но как она могла позволить себе умирать? Баба Дуся этого не переживёт. У неё одна Ксюша осталась на свете.
— Ксюш? — вопросительно протянул Виктор, как только она тяжело опустилась на своё место. — Ты что-то опаз…
Начальник не договорил — в этот момент он как раз посмотрел на Ксюшу, и тут же посуровел, подобрался весь. И закончил фразу совсем иначе:
— Пойдём-ка в переговорную. Пообщаемся.
— Пять секунд, — выдохнула она, вытаскивая листок чистой бумаги из принтера. Потом взяла ручку и начала писать заявление об уходе.
Галя Елецкая рядом смешно крякнула, но ничего не сказала. И правильно — сначала должен узнать Виктор, а потом уж остальные.
Через минуту Ксюша закончила писать заявление, взяла его в руку и встала со стула. Покачнулась — пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть, — выдохнула и двинулась дальше. Посмотрела на Виктора — тот уже вставал с места и, кивнув
Перед глазами мелькали чёрные точки, и Ксюша мечтала только о том, чтобы всё это поскорее закончилось. Чуть меньше десяти часов до поезда… надо держаться. Надо.
— Что с тобой такое? — спросил Виктор сразу, как дверь переговорной закрылась, и зачем-то сжал Ксюшины плечи. — На тебе лица нет. Ксюш, в чём дело?
— Никаких дел, — ответила она слабым и каким-то не своим голосом. — Вот. Возьми. — И протянула ему заявление.
Виктор взял его, посмотрел, как на дохлую мышь, и почти брезгливо отбросил в сторону, на стол.
— Что за хрень? Ксюша! Посмотри на меня! — процедил он зло.
— Зачем? — Она подняла голову. — Просто подпиши и пусти дальше. И ещё… У меня сегодня последний рабочий день. Вечером поезд.
— Зашибись. — Кажется, Виктор оторопел. — А про две недели ты что-нибудь слышала? Даже если я подпишу, ты обязана…
— Я не могу. Просто не могу, извини. — Ксюша отвела глаза, ощущая, как щиплет веки и горько становится во рту. — Если нужно, я позвоню парочке своих однокурсниц, спрошу, хочет ли кто-нибудь из них работать у нас… вас. Но сама не смогу.
Виктор молчал, только по скулам ходили желваки. Но в конце концов рявкнул:
— А ну-ка, сядь!
Ксюша опустилась на стул почти с облегчением, и слегка поморщилась, когда Виктор навис над ней, упираясь одной рукой в столешницу, а другой приподнимая Ксюшин подбородок, чтобы она смотрела на него. И кажется, ему в этот момент было плевать на прозрачные «аквариумные» стены.
— Объясни, что происходит. Зачем тебе увольняться так резко? Почему нельзя подождать… ну, хотя бы неделю? Что за спешка?
— Я ничего не буду объяснять, — сказала Ксюша устало. — Не хочешь подписывать — так уйду.
Виктор потемнел лицом.
— Что он тебе сделал? Ты ведь из-за него. Не вижу другой причины.
— Тебя это не касается.
— Ну конечно, — он усмехнулся. — Моя лучшая сотрудница убегает с работы со скоростью света — и меня это не касается. Отлично.
Ксюша пожала плечами.
— Так ты будешь подписывать или нет?
Виктор словно не слышал.
— Ты в родной город поедешь? К бабушке?
Она даже удивилась. Надо же, начальство помнит, что у неё есть бабушка.
— Да.
— Ладно. — Виктор выпрямился и сложил руки на груди, глядя на Ксюшу с неудовольствием. — Давай сделаем так. Ты перепишешь заявление.
Она открыла рот, чтобы возразить, но он не дал.
— Молчи пока, слушай. Перепишешь, возьмёшь отпуск на оставшиеся у тебя дни. Если будет мало — напишешь за свой счёт ещё пару недель. Если вдруг и этого будет мало — договоримся. Может, внештатно поработаешь какое-то время.