Лабиринты наших желаний
Шрифт:
Но Игорю тогда было плевать на возможные последствия. Испачкается, изменится — и ладно. Он же не собирался убивать Ксению. Он просто хотел её, как хотят красивую и интересную вещицу. Хотел увидеть в своей постели — и увидел. Хотел подчинить себе — и подчинил. И испытывал невероятную по силе эйфорию, владея этой женщиной. Потому что игра была безумно интересной… и он выиграл.
Глупец. Любой выигрыш таит в себе привкус тлена, и Игорь, ослеплённый собственными желаниями, поначалу его не почувствовал. А почувствовав, попытался
Потому что она никогда не играла. Она жила.
И любила Игоря всей своей огромной душой.
— Игорь Андреевич…
Он обернулся и посмотрел на охранника больными, уставшими глазами.
— Вот, возьмите.
На бумажке округлым почерком Романа было выведено: «Дульсинея Липова». И адрес в Чебоксарах.
— Спасибо, — кивнул Игорь, пряча заветную бумажку в карман пиджака. — Пойдём. Посадка началась.
***
А вечером, сразу после ужина, принесли альстромерии. Белые, нежные и очень свежие.
И Ксюшу затопило непониманием.
Неужели это Андрей?! Нет, не может быть. Во-первых, её чебоксарского адреса он не знает, да и про альстромерии наверняка забыл, хотя она говорила ему восемь лет назад. Но он и тогда забывал, дарил ей всё время розы. А теперь-то уж…
Значит, Игорь. Но… откуда у него адрес?!
Стася. Точно — Стася. Наверняка она помогла, больше некому. Но… зачем ему это? Что он хочет этим сказать?!
Может, Андрей не показал видео?! Нет, должен был показать. Не мог не показать! Ещё и поглумился…
— Красивые, — улыбнулась баба Дуся, поглаживая лепестки. — Ты любишь такие.
— Да.
Ксюша нервно пересыпала в жестяную банку чай по бабушкиной просьбе, но так как руки дрожали, чаинки сыпались мимо, разлетались по столу.
— От кого только? — спросила баба Дуся осторожно, косясь на внучку. — Ты же тут первый день…
— Не знаю!
Ксюша с диким грохотом поставила банку на столешницу и, задрожав, вдруг расплакалась.
— Ох…
Бабушка подошла к ней, обняла, молча и сочувственно погладила по спине. А она всё плакала, навзрыд, как какой-то подросток, и с позорными подвываниями…
И сама не понимала, почему.
Поняла потом, уже вернувшись к себе в комнату. Поставила альстромерии на письменный стол, постояла возле них, задумчиво перебирая пальцами листья и лепестки.
Облегчение. Она плакала от облегчения…
***
— Пап… А что ты собираешься делать? — спросила Настя робко, когда они прилетели, доехали до гостиницы и заселились в «люкс». В номере было целых три комнаты, терраса и роскошная ванная. Но Игоря сейчас больше всего на свете интересовала
— Спать, Настя, — ответил он, сдёргивая покрывало. — Я буду спать здесь, ты — во второй спальне, а Роман — в гостиной. Я сейчас же лягу, а вы сходите поужинать.
— Я не про это. — Дочь замялась, но продолжила: — Что ты собираешься делать… с Ксюшей?
— Настя, — Игорь взглянул на неё с усталой укоризной, — опять ты за своё? Я сам разберусь.
— Пап, я знаю! Я знаю, что сам! Я просто переживаю… Я не буду вмешиваться, честно!
Настя действительно выглядела обеспокоенной, поэтому он всё же ответил:
— Пока ничего. Ксюше нужно время, чтобы подумать хорошенько. И пока я просто буду ей что-нибудь посылать каждый день. А через пару дней… мы поговорим.
Дочь кивнула.
— Понятно. А… что-нибудь посылать… это что?
— Ещё не придумал.
— А… давай, я помогу? Придумать помогу. Что посылать.
Сначала Игорь хотел отказаться, а потом подумал: почему бы и нет? Пусть поможет.
— Хорошо, Настя. Но сейчас — спать. Я ужасно устал.
— Спи, — она, явно обрадовавшись, метнулась за порог. — Конечно, спи! Отдыхай! — И сразу за дверью раздался её громкий крик: — Рома-а-ан! Пойдём поужинаем?!
Какой она всё-таки ещё ребёнок…
60
***
Человек — удивительное существо. Пять минут назад Ксюше казалось, что эти цветы — попытка примирения со стороны Игоря, а теперь…
Какое примирение? Наивно даже думать о таком! Он просто прощается с ней. Конечно, прощается. Послал ей цветы, чтобы она понимала — он не обижается. Красивый жест от обеспеченного мужчины. Игорю эти цветы ничего не стоят, но он знает — ей будет приятно.
А она тут распустила нюни, развесила сопли. Дура безмозглая. Ничего удивительного, что Андрей тебя вокруг пальца обвёл! Мороженое… малиновое… А ты и рада лопать.
Ксюша всхлипнула и отвернулась от цветов.
— Последнее «прости», да? — прошептала она, пытаясь не заплакать. В конце концов, сколько можно рыдать! — Красивое… и последнее.
На этот раз слёзы потекли сами, наплевав на то, что Ксюша изо всех сил сопротивлялась. И потом она ещё долго лежала и плакала в подушку, пока не провалилась в тяжёлый, но крепкий сон.
*
Проснулась Ксюша рано утром в не слишком хорошем настроении. Выглянула из комнаты — бабушка ещё спала, чуть похрапывая, и Ксюша на цыпочках прошла в кухню, чтобы сделать завтрак. В конце концов, вчера её весь день кормили, теперь она может и сама покормиться, заодно и бабу Дусю угостит.
Пусть будет омлет на пару. С сыром и укропчиком. Ксюша знала — бабушка любит.
Достала из холодильника яйца и молоко, взяла миску и нож. И только занесла нож над первым яйцом, как в дверь позвонили.